— Не понимаю...

— Кадры-то у нас должны серьезно проверяться, кадры решают все! Кадры нам присылают – бывшего князя Ухтомского прислали, например, но ведь и проверяют тоже. Без этого не обойдешься. Без этого в наше время нельзя.

В Красносибирске среди прочих многочисленных газет и журналов – партийных, сельских, профсоюзных, национальных, ведомственных, охотничьих, женских и детских – выходила молодежная газета, она так и называлась – «Молодой большевик», она по своему значению и тиражу уступала только краевой газете.

В редакции «Молодого большевика» был, разумеется, и главный редактор.

Им был товарищ Мартынов – примечательная личность! Совсем юноша – ему, наверное, только-только перевалило за двадцать, – он был человеком очень известным, один из признанных молодежно-комсомольских лидеров края, оратор, публицист, организатор и проводник всех начинаний Советской власти.

Так вот, кроме всего прочего, товарищ Мартынов был близок и к Крайплану – ко всем его перспективным разработкам, наметкам и замыслам.

И объяснялось это необыкновенной какой-то любовью Мартынова к Сибири, к ее природе, к истории и людям, ко всему тому, о чем очень часто говорилось – «будущее Сибири».

Сначала Мартынов присылал в Крайплан и в КИС сотрудницу своей редакции – не очень-то расторопную, не очень грамотную, возрастом уже переросшую комсомол, но, по-видимому, еще не доросшую до ответственной партийной работы, она-то и получала в Крайплане всякого рода цифры и плановые соображения, о которых давала затем информацию на страницах «Молодого большевика» – вот, мол, какое будущее, какое грандиозное, ждет нашу Сибирь в самые ближайшие годы.

Информация получалась так себе – не броской и не яркой, хотя и дельной – факты сами по себе были дельными.

Но, видимо, это не устроило главного редактора, и вот он сам стал забегать в Крайплан и к Прохину, и к Вегменскому, а к Корнилову, пожалуй, и почаще других, беседовал с ними, записывал эти беседы, запасался цифрами, а тогда заметки и небольшие статьи о природных ресурсах Сибири, о геологических, ботанических, лесных и прочих экспедициях, современных и прошлых, об истории всякого рода географических открытий в Сибири стали в газете «Молодой большевик» прямо-таки увлекательным чтением.

И не только увлекательным, но и полезным. Корнилов завел даже специальную папочку для газетных вырезок такого рода, а Прохин, тот уже несколько раз прилагал эти вырезки к своим официальным отчетам и докладным.

Самое удивительное было в том, что Мартынов все понимал: ему слово-другое о деле скажешь, а он уже суть дела схватил, уже интересуется подробностями этого дела.

И никаких никогда ошибок, передержек, неточностей, даже неумелого обращения со специальной терминологией, столь обычных для газетных материалов, в статьях Мартынова не бывало. А вот эмоциональность была. Даже восторг был, но только не глупый, не телячий, а совершенно к месту. Доказательный и убедительный. Корнилов прочтет, бывало, такую вот статейку и даже изумится: сам же он давал Мартынову материал, сам беседовал с ним, а восторга почему-то в материале, во всей теме их разговора не заметил.

«Вот что значит молодость! – думал Корнилов о Мартынове. – Молодость и умение... Молодость и личность...»

Что и говорить, умел Мартынов подавать материал: тонны олова, которые намечено добыть в крае за предстоящее пятилетие, он вдруг переведет на число оловянных ложек – смешно получается и показательно; а то вдруг расскажет остяцкую легенду об одном чудом спасшемся охотнике...

Охотник этот заблудился зимой в Васюганских болотах, он погибал там, замерзал от холода, потому что его огниво высекало совсем слабую искру и не давало огня, но вдруг увидел он оконце в снегу, и там, на дне, была вода, от нее пахло керосином... Керосин принял слабую искру, загорелась вода, спасся охотник. Все это было написано с литературным вкусом, а, кроме того, все следовало читать так: ищите в Васюганье нефть! Ищите, ищите и найдете!

Трудолюбием Мартынов обладал необычайным – он был главным редактором газеты, он учился на вечернем факультете Института народного хозяйства, а еще он ездил в Томск, дополнительно слушал там лекции самых известных профессоров.

Многие томские профессора незадолго до того вызвались безвозмездно читать по особой программе лекции для краевого совпартактива, список слушателей был составлен лично товарищем Озолинем, и вот человек двадцать, а то и тридцать краевых руководителей, собравшись вдвоем, втроем, а то и по одному, несколько раз в год ездили просвещаться в Томск. В «Сибирские Афины» – так называли иногда этот город.

Знавал ведь когда-то Корнилов очень способных молодых людей, сам учился в свое время с блеском, ну и в те времена знавал, когда был уже приват-доцентом Санкт-Петербургского Императорского – тоже наблюдал этакие фигуры, как будто самой природой предназначенные поглощать и поглощать всякого рода знания и понятия, но такого вот Мартынова ему, помнится, не встречалось, нет.

А ведь таежный был парень, из глухого-густого кедрача вылезший чуть ли не прямиком в главные редакторы.

Этакая природа и натура Корнилова не могла не привлечь, и вот он очень любил, а в последнее время прямо-таки нуждался в тех редких даже не часах, а только половинках и четвертинках часа, когда Мартынов заглядывал в его крохотный кабинетик. Да-да, молодой этот таежник только-только формирующийся интеллигент, только-только повзрослевший человек, только-только принявший на себя обязанности «главного» – главного редактора большой газеты, всей этой изначальностью своей был Корнилову интересен. Его, Мартынова, в Крайплане не без юмора так и называли – Главным, наверное, потому, что это к нему не шло – уж очень он был не только молод, но и чересчур как-то естествен. Слишком был непосредственным, но в то же время не слишком наивен... Вот какая личность.

И не один Корнилов каждому появлению Главного искренне бывал рад, Никанор Евдокимович Сапожков тоже радовался, а то, бывало, катится на своих колесиках по крайплановскому коридору Ременных и смеется.

Его спросят: ты чего это, Ременных? Что за смех? «А как же, – отвечает тот, – сейчас встретил Главного, так он мне такую охотничью байку рассказал, такую байку – умора... Про медведя... которого вытащили из берлоги... честное слово, умора!

А недавно, совсем недавно, Главный, этот довольно высокий, довольно смуглый и всегда чуть-чуть кому-то, а может быть, и самому себе улыбающийся парень, и еще удивил Корнилова, оказавшись – кто бы мог подумать? – тонким политиком краевого масштаба... Месяца два-три тому назад он вот что сделал – он напечатал в своей газете ряд статей воспоминаний Юрия Гаспаровича Вегменского... О временах подпольной работы была первая статья, о первых годах Советской