Почему я себя не люблю? Простите, а есть ли у меня причины для обратного?

За что я себя ненавижу? О, здесь есть, о чём поговорить. Только собеседника подходящего не найти, а самому себе перемывать косточки в тысячный раз... Увольте! Надоело. В конце концов, не выдержу и сорвусь. И кому от этого будет лучше? Мне? Не думаю. Окружающим? Им станет только хуже. Так зачем что-то менять?

Я себя не люблю? Да, не люблю. А ещё не люблю, когда об этом мне твердят посторонние личности. Мои чувства — это только МОИ ЧУВСТВА, и никому кроме меня не должно быть до них никакого дела, понятно?

Ещё эльфы будут меня жалеть... Тьфу!

— Кхм-кхм! — хрипло кашлянули из дверного проёма.

Ещё один посетитель? Мьюр в портновском фартуке. Это ещё зачем? А, вспомнил: мне же предстоит присутствовать на церемонии... Правильно, неплохо бы справить кое-какую одёжку: старая вряд ли будет уместна.

— Вы позволите снять мерки?

— Разумеется.

Мохнатая голова оказалась примерно на уровне моих коленей. Мьюр сокрушённо посмотрел вверх и погрузился в тяжёлые раздумья. Ну да, конечно! Понимаю, в чём трудность. Сейчас я тебе помогу.

Опусти Вуаль, милая!

«Уверен?...»

Почему бы и нет? Иначе этот малыш провозится со мной до самого обеда.

«Как знаешь... Но вообще-то, проблема его, а не твоя...»

Именно, что моя! Мне же всё это время придётся изображать из себя статую!

«Хорошо, уговорил...»

Краски мира привычно потускнели, и я предложил домовику:

— Можешь действовать, как обычно.

Тот прислушался к ощущениям, кивнул и... Взмыл в воздух, описывая вокруг меня спираль.

Хватило нескольких минут, чтобы мьюр со своим мерным шнурком добрался до всех необходимых к измерению частей тела, одновременно диктуя наблюдения кусочку угля, со скрипом скользящему по бумаге. Столбики цифр и заковыристых значков покрыли листок чуть ли не полностью с двух сторон: никогда не видел, чтобы портному требовалось столько данных для пошива платья. Правда, мерки могли сниматься и впрок. Для гроба, к примеру... Шутка. Как всегда, неуместная.

Когда исполненный достоинства и довольства выполненным поручением домовой выкатился из комнаты, не забыв прикрыть за собой дверь, Мантия убрала Вуаль. Но лучше бы она этого не делала!

Возвращение к нормальным ощущениям было не просто болезненным, а почти невыносимым. Словно тысячи невидимых струй воды ударили в тело, сминая мышцы, прорывая кожу и устремляясь внутрь, чтобы растечься вязкими лужицами повсюду — от пальцев до головы.

Почему так больно?

«Ты и в самом деле себя не любишь...» — подводит итог Мантия.

Причём здесь любовь?!

«Даже хуже: тебе на себя наплевать...»

Это ещё почему?

«Ты горишь желанием облегчить жизнь всем вокруг, а свою ни в грош не ставишь...»

С чего ты взяла?

«Ну, как же!... Помогать прислуге — где это видано?...»

Я же объяснил!

«Что объяснил?... Свою нелепую щедрость?... А стоила ли она того?...» — горький упрёк.

Я считаю, стоила!

«Конечно... Вот так и будешь всё время по мелочам растрачиваться... Нет, чтобы беречь силы для чего-то по-настоящему замечательного...»

Что в моей жизни может случиться замечательного?

«Мало ли... Всякое бывает...» — Мантия снова уходит от ответа. Впрочем, этот вопрос меня не волнует. А вот другой...

Почему мне больно? Ведь я столько раз пользовался Вуалью, что уже перестал замечать переходы туда и обратно.

«Перестал... Совершать переходы в местах Средоточия Нитей[45]— самый дурацкий поступок, который только можно придумать!...»

Средоточие Нитей? В самом деле... Но почему оно влияет на меня? Раньше такого не было.

«Раньше всё было иначе... Всё было по-другому...»

Что же получается: дома мне нельзя закрываться?

«Можно... Только осторожно...» — тоненький смешок. — «Хотя лучше оставить всё, как есть...»

Но тогда... Мне что, предупреждать о своём появлении заранее?

«А что? Идея неплоха... Заведи себе дудку... Или барабан... Будешь ходить и настукивать какой-нибудь простенький марш...»

Издеваешься?

«Слегка...» — даже не отнекивается, мерзавка. Барабан, угу. Ещё бы предложила колпак с колокольчиками.

Это несправедливо!

«А мир вообще несправедлив... Но, в данном случае, ты обвиняешь его слишком поспешно...»

Неужели?

«Ужели... Он ещё не представил все аргументы в свою защиту, а ты уже вынес приговор, не подлежащий обжалованию... Нехорошо... Стыдно...»

Стыдно?! И чего я должен стыдиться? Об меня только что ноги не вытирают, а ты твердишь: не будь таким категоричным!

«Ноги?... А что делаешь ты сам?... Зачем выместил на эльфе своё нелепое возмущение?...»

Нелепое? Очень даже...

«Лепое?... Дорогой мой, кого ты хочешь обмануть?... Меня?... Спешу сообщить: не получится... Себя?... А в чём смысл?... Себя обманывают те, кто не может понять и принять происходящее, а ты...»

Понял? А может быть, принял?

«Насчёт «принял» утверждать не берусь... По-моему, ты пока что совершенно трезв... А насчёт «понял»... Скажи честно: слова Магрит кое-что тебе подсказали?... Подсказали ведь?...»

Ну... Да.

«И что именно?...»

Если она и имела в виду Ксаррона, заводя себе эльфа, похожего на него, то речь о мести не шла.

«Правильно... Теперь осталось сделать всего один шаг в правильном направлении и...»