Утром к Цимисхию, умывающемуся над бронзовым тазом, пришел все тот же евнух Петр.

– Повелитель, к тебе прибыли послы от князя Святослава, – с поклоном проговорил скопец.

Цимисхий вздрогнул и резко выпрямился.

– Чего хотят послы русов? Обменять пленных?

– Нет, повелитель. Русы пришли договариваться о мире.

Цимисхию показалось, что он ослышался.

– Что ты сказал, Петр? Повтори!

– Святослав хочет заключить с тобой мир, повелитель, – торжественно произнес евнух.

Цимисхий торопливо облачился в свой царский скарамангий, набросив сверху на плечи красный военный плащ. Слуги поставили в широком дверном проеме шатра походный царский трон. Цимисхий сел на него, положив себе на колени меч в позолоченных ножнах.

Весть о прибытии русских послов мигом облетела стан ромеев.

Военачальники гурьбой подвалили к царскому шатру, расположившись справа и слева от восседающего на троне Цимисхия. Телохранители василевса с трудом сдерживали огромную толпу воинов и младших военачальников, сбежавшуюся к шатру Цимисхия, чтобы своими глазами увидеть русов, пришедших выпрашивать мир у василевса ромеев.

Русское посольство возглавлял Свенельд.

К удивлению и неудовольствию ромейских военачальников, глава русского посольства заговорил с василевсом не как побежденный с победителем, но как равный с равным. Свенельд воздал должное храбрости и стойкости ромеев на поле битвы, добавив при этом, что только из уважения к столь достойному противнику князь Святослав предлагает Цимисхию следующие условия мира.

Затем Свенельд перечислил эти условия. После обмена пленными русское войско готово оставить Доростол, если василевс ромеев обязуется беспрепятственно пропустить ладьи Святослава к устью Дуная, выдав русичам на дорогу хлеба и заплатив отступное по двадцать серебряных монет на каждого русича.

Когда Свенельд умолк, а толмач перевел его слова на греческий, то среди ромейских военачальников раздался ропот, прерываемый негодующим фырканьем и смехом.

– Государь, это вопиющая наглость! – вскричал Варда Склир, выступив вперед. – Эти варвары еще смеют требовать с нас отступное, словно не они, а мы проиграли эту войну!

– Повелитель, вели гнать в шею этих послов! – поддержал Варду Склира его брат Константин. – В ближайшие дни наше войско возьмет Доростол штурмом, а наглые русы станут твоими рабами!

Цимисхий рявкнул зычным голосом на своих разошедшихся полководцев, напомнив им о вчерашней труднейшей битве и велев прикусить языки.

Среди водворившейся тишины Свенельд вновь обратился к Цимисхию:

– Ежели вы считаете нас побежденными, а себя победителями, тогда я прерываю эти переговоры. Встретимся завтра на поле битвы. Коль вы не хотите дать нам в обмен на Доростол то малое, что мы просим, значит, мы силой отнимем у вас все ваше достояние!

С горделиво поднятой головой Свенельд повернулся, делая вид, что уходит. То же самое сделали пятеро знатных русов, сопровождающие его.

– Подожди, друг мой! – окликнул Цимисхий Свенельда. – Не слушай моих приближенных. Все решения здесь принимаю я один.

– Что ж, это хорошо, когда разум одного властвует над спесивой надменностью многих, – миролюбиво промолвил Свенельд, вновь обернувшись к василевсу. – Эдак скорее можно договориться, не тратя времени на пустопорожние разговоры.

– Я принимаю условия Святослава, – сказал Цимисхий, грозно взглянув на своих военачальников, дабы пресечь их возможные негодующие реплики. – Эту войну пора заканчивать! Не стоит из-за какого-то городка на Дунае проливать столько крови и рвать давние дружеские связи между Византией и Русью.

– Чуть не забыл, государь, – извиняющимся тоном проговорил Свенельд. – Князь Святослав настаивает также на том, чтобы русские купцы торговали на землях ромеев, как и встарь, беспрепятственно и беспошлинно. Ведь это условие всегда оговаривалось особо во всех предыдущих договорах между ромеями и русичами.

– Да, мне это ведомо, – закивал головой Цимисхий. – Я согласен и с этим условием Святослава. Торговля с Русью весьма выгодна нам. Что-нибудь еще, друг мой?

– Это все, государь, – ответил Свенельд, склонив свою седую голову.

– Да будет мир! – воскликнул Цимисхий, встав с трона.

Отголоски этой большой войны дошли до кочевий орды Гилы поздней осенью. Люди хана Ковагюя продавали среди донских печенегов пленников и множество красивых вещей из золота и серебра, взятых ими на войне с ромеями. Сначала, по слухам, Святослав сильно примучил ромеев, потом в степь пришли известия, что василевс Цимисхий запер в какой-то дунайской крепости все русское войско.

Хан Куря в ту пору враждовал с ордой хана Туганя, мстя ему за свою давнюю обиду. Воины Кури сгоняли курени орды Цур с зимних пастбищ в прикубанских степях, а заодно отнимали скот и лошадей у родичей хана Туганя.

Во время одного из таких набегов батыры Кури поймали в степи одинокого всадника, который признался им, что разыскивает стойбища орды Гилы. Незнакомца привели к Куре, который, сидя у костра, попивал кумыс.

Куря сразу узнал незнакомца. Это был тот самый хазарин, который три года тому назад сговорил печенегов напасть на Киев. Из того набега Курю привезли чуть живого.

– Чем порадуешь, хазарин? – неприветливо проговорил Куря, согревая озябшие руки над пламенем костра. – Куда путь держишь?

– Тебя ищу, славный хан. – Рафаил словно не замечал неприветливости Кури. – Хочу порадовать тебя доброй вестью! Война на Дунае закончилась.

– Какое мне дело до этой войны! – проворчал Куря.

– Святослав загрузил золотом и паволоками свои ладьи, а войска у него осталось мало… – Рафаил многозначительно умолк. – Дорога в Киев одна вверх по Днепру, а на Днепре – пороги.

– Я понял твой намек, хазарин. – Куря слегка прищурил свой единственный глаз. – Ты предлагаешь мне подстеречь дружину Святослава возле волока, так?

– Кто умеет ждать, тот всегда дождется своего часа, – сказал Рафаил, присев на корточки возле костра. – Святослав везет в Киев несметную добычу. Однако, я полагаю, славный хан, тебя больше интересует голова Святослава.

– Какова твоя корысть в этом деле, хазарин? – Куря пристально взглянул на Рафаила.

– На русских ладьях находится пленная хазаринка, это моя жена, – не глядя на хана, промолвил Рафаил. – За то, что я привез тебе добрую весть, славный хан, пусть твои воины отобьют хазаринку у русов и передадут мне.

Куря задумчиво пошевелил густыми бровями. Внезапно из его груди вырвался короткий торжествующий смех.

– Ладно, хазарин! – скалясь щербатым ртом, произнес Куря. – Получишь ты свою хазаринку. Давай выпьем за успех этого дела!

Куря протянул Рафаилу небольшую круглую чашу с кумысом.