Шестеренки бедности, невежества, безнадежности, низкой самооценки цепляются друг за друга в механизме вечных неудач, перемалывая мечты еще одного поколения. Мы все поддерживаем работу этого механизма. Приводящий рычаг — неграмотность.

Даже если в нас нет сочувствия к жертвам, их нищете и позору, задумаемся над той ценой, которую платим за безграмотность населения мы все — это расходы на лечение и пребывание в больнице, на преступность и тюрьмы, это специальное обучение, сниженная продуктивность, это блестящие умы, которые могли бы решить многие проблемы современности, но не получили должного развития.

Фредерик Дуглас назвал грамотность путем из рабства к свободе. На свете много видов рабства, да и свободы тоже. Но путь остается прежним — через чтение.

СУДЬБА ФРЕДЕРИКА ДУГЛАСА ПОСЛЕ ПОБЕГА

В 20 лет Фредерик бежал. Он поселился в Нью-Бедфорде вместе со своей невестой Анной Мюррей и работал на заводе. Четыре года спустя Дугласа пригласили на собрание аболиционистов. В ту пору на Севере многие выступали против рабства, но даже большинство аболиционистов считали рабов людьми низшего сорта. В тот вечер, 16 августа 1841 г., члены антирабовладельческого общества, по большей части массачусетские квакеры, услышали нечто для себя новое: голос человека, выступавшего против рабства по праву собственного тяжкого опыта.

Сам облик Дугласа, его манера держаться уничтожали застарелый миф о «природном предназначении» афроамериканцев быть рабами. Его красноречивое обличение рабства стало одним из самых блестящих дебютов в истории американского ораторского искусства. Уильям Ллойд Гаррисон, вождь американских аболиционистов, сидел на этом собрании в первом ряду. Когда Фредерик закончил выступление, Гаррисон поднялся, повернулся лицом к ошеломленной публике и выкрикнул в толпе вопрос:

— Кого мы сейчас слушали? Человека? Домашнюю скотину? Орудие?

— Человека! — в один голос откликнулись слушатели.

— Может ли такой человек быть рабом в христианской стране? — продолжал Гаррисон.

— Нет! Нет! — кричал в ответ ему зал.

И сильнее повысив голос, Гаррисон задал вопрос:

— Отправим ли мы этого человека обратно в рабство со свободной земли Мэриленда?

И все присутствовавшие подняли на ноги, единогласно восклицая:

— Нет! Нет! Нет!

Нет, его не вернули в рабство. Дуглас стал писателем, редактором, издателем газеты, он выступал с речами в Америке и в других странах, он стал первым афроамериканцем, занявшим высокий пост советника при правительстве США. Всю жизнь Дуглас продолжал борьбу за права человека. Во время Гражданской войны он состоял консультантом при президенте Линкольне и добился сначала, чтобы бывшим рабам дали оружие и приняли их в армию Севера, затем чтобы военнопленные конфедераты несли наказание за расправу, учиненную ими над попавшими в плен афроамериканскими солдатами, и, наконец, освобождение рабов было провозглашено основной целью Гражданской войны.

Многие суждения Дугласа казались чересчур резкими, чтобы обеспечить ему высокое покровительство:

Однако на фоне религиозно-расистских высказываний той эпохи возмущение Дугласа не кажется преувеличенным. «Рабство от Бога», — твердили южане вплоть до Гражданской войны. А среди отвратительных образцов той же веры уже послевоенной эпохи можно привести книгу Чарльза Кэрролла «Негр — животное» (The Negro a Beast. St. Louis: American Book and Bible House), которая напоминала благочестивым читателям: «Библия и Божественное откровение, а также здравый смысл учат, что негр не человек». Такие же расисты и ныне отвергают очевидное доказательство, записанное в нашей ДНК, — все расы не только принадлежат к человечеству, но и не различаются генетически — и продолжают ссылаться на Библию, как на «непогрешимое свидетельство», с которым никакая наука не страшна.

Справедливости ради следует сказать, что и аболиционистское движение выросло из христианства, закваской его стали квакерские общины Севера, а в 1960-е гг. традиционные церкви южан-афроамериканцев стали центром борьбы за гражданские права, и многие лидеры этого движения, в том числе и Мартин Лютер Кинг, были священниками.

Дуглас обращался к белым с такими словами:

В 1843 г., объезжая с выступлениями Ирландию (это было незадолго до большого голода), Дуглас с сочувствием наблюдал крайнюю нищету населения и писал домой Гаррисону: «Многое здесь напоминает мне о прежнем моем положении, и мне было бы стыдно говорить этим людям о рабстве в Америке, если бы не мысль, что дело человечества едино во всем мире». Столь же красноречиво Дуглас выступал и в защиту истребляемого индейского населения, а в 1848 г. на Конвенте в Сенека-Фоллз, где Элизабет Кэди Стэнтон[129] имела нахальство потребовать право голоса для женщин, Дуглас, единственный из всех мужчин (любой этнической группы), поддержал ее.

Дуглас умер ночью 20 февраля 1895 г., более чем через 30 лет после освобождения рабов, после спора со Сьюзен Энтони на очередной конференции по правам женщин.

Надеюсь, меня не сочтут циником, если я скажу, что основная модель общественного и коммерческого телевидения сводится к простой формуле: деньги решают все. В прайм-тайм разница в рейтинге даже в один процент оборачивается миллионами, полученными за рекламу. С начала 1980-х гг. телевидение практически целиком сориентировалось на прибыль. Новостные и аналитические программы отступают на второй план, крупнейшие студии идут на всевозможные ухищрения, чтобы обойти распоряжение Федеральной комиссии по коммуникациям, требовавшей поднять уровень детских программ (к примеру, просветительский смысл приписывается мультипликационному сериалу, злостно искажающему образ жизни и технологии наших далеких предков. Достаточно сказать, что там фигурируют ручные динозавры). В настоящий момент общественное телевидение норовят лишить государственного финансирования, а программы коммерческих студий давно уже катятся вниз, к полной тупости.