Фамилия детектива была Гарделла, он имел звание инспектора. Толстый коротышка носил мятый костюм, который, наверное, купил, когда был на пару размеров стройнее. А теперь ему, чтобы застегнуть верхнюю пуговицу на брюках, приходилось делать выдох. Он был лыс, как бильярдный шар, с одутловатым лицом и опухшими, налитыми кровью глазами, будто страдал от тяжелого похмелья. Перекатывал из угла в угол рта вечную сигару и говорил хриплым шепотом так тихо, что приходилось напрягать слух, чтобы его расслышать.

У меня возникло неприятное ощущение, что прибывших сил защитников закона недостаточно для поимки убийцы Джейн Причард.

Инспектор Гарделла потребовал себе кабинет. Как же он собирается искать преступника в кабинете? – недоумевал я. Макс попросил меня устроить полицейского в своем офисе, и я, проводив туда толстого коротышку, убрал со стола бумаги хозяина приюта. Гарделла, не переставая катать во рту сигару, взглянул на висевшие на стенах фотографии Макса.

– Надо вконец повредиться умом, чтобы с такой скоростью лететь по склону, – заметил он, указывая на один из снимков.

– Классное развлечение, если уметь, – объяснил я.

– Н-да. А тот, что умеет убивать, наверное, тоже считает, что хорошо поразвлекся сегодняшней ночью. Мне доложили, мистер Трэнтер, что вы не слышали, как он хохотал, хотя находились в одной комнате с мистером Стайлсом.

– Мне начинает наскучивать рассказывать всем вокруг, как крепко я сплю.

– Думаете, Стайлс вообразил этот смех?

– Нет. Напротив, думаю, он его слышал.

– Сначала во сне, потом наяву?

– Так он сказал.

– Мне это известно. – Гарделла сел за стол хозяина приюта. – Я знаю его историю вдоль и поперек. Читал рапорты расследования прошлогоднего дела. Знаю, что он не в состоянии опознать тех, кто сшиб его автомобиль с дороги, хотя во время обгона они были ближе к нему, чем сейчас вы ко мне, и один крикнул в открытое окно «Слабак!». Да, да, мешали куртки, очки. Стайлс не узнает преступника, даже если тот окажется рядом с ним в баре. Кстати, как здесь заказывают спиртное?

– Поднимите телефонную трубку и скажите, что вам нужно, – посоветовал я.

Гарделла усмехнулся.

– Заказать или повременить? Пожалуй, лучше повременить. – Он машинально водил карандашом по регистрационному журналу Макса. – Какое ваше мнение о Стайлсе?

– Славный человек. Много пережил, но держится лучше, чем можно было бы ожидать. Я познакомился с ним только вчера вечером.

– Стайлс внутренне прислушивался к тому смеху целый год. – Гарделла полюбовался своим художественным творчеством. – Вот что меня интересует: он действительно помнит, как звучал этот смех?

– Питер слышал его прошлой ночью.

– Но вы ведь не слышали. И никто другой в двенадцати номерах с той стороны здания. Гоуэн успел всех опросить.

– Вы считаете, что Стайлс лжет?

– Как я могу сказать, не познакомившись и не поговорив с ним? Кстати, где он?

– Где-то на склонах. Слушает.

– Не прозвучит ли смех?

– Да.

Гарделла нетерпеливо махнул пухлой рукой:

– Не иначе решил поиграть в сыщика.

– Вполне естественно, он хочет найти негодяя, убившего его отца и тех девушек, а его лишившего ноги.

– Хорошо, пусть он слышал смех. Другие тоже не глухие. Здесь по выходным часто смеются. Но не каждый обратит на это внимание. Но он мог, если уловил тот самый смех.

– Полагаю, что так оно и было.

– Не разыгрывайте мне копа, – осадил меня Гарделла. – Можете взять на себя журналистов, когда они сюда явятся?

– Макс тоже об этом просил.

– Вот и хорошо. Держите их от меня подальше. Нам нечего им заявить. Нечего… до тех пор, пока чего-нибудь не найдется. Я вам не сказал, что по дороге сюда заехал в манчестерский морг?

– Нет.

Инспектор вынул изо рта измусоленную сигару и, хмурясь, посмотрел на ее жеваный кончик.

– Девушки не были изнасилованы.

– В таком случае все еще более непонятно, – удивился я.

– Тип, убивающий ради забавы, наверное, считает, что обычное развлечение – не развлечение. – Гарделла сунул сигару в рот и снова принялся водить карандашом по бумаге. Он словно позабыл о моем присутствии.

Выйдя в коридор, я наткнулся на Хедду Ландберг. За то время, что я жил в «Дарлбруке», она успела мне понравиться. Очень моложавая в свои сорок лет, Хедда заплетала золотистые волосы в косу, которую укладывала на голове. Двадцать лет назад она была лучшей лыжницей на Олимпийских играх в Норвегии. Но из-за войны игры перестали проводить, и она больше не участвовала ни в каких соревнованиях. Очень гордившийся ею Макс говорил, что она из величайших. Когда Хедда встает на лыжи, у зрителей до сих пор захватывает дух. Знаю. Видел.

Они с Максом превратили «Дарлбрук» в то, чем он являлся теперь. Живой и общительный Макс служил красочной вывеской заведения, однако подозреваю, что именно упорный труд Хедды и ее умелое управление стали залогом успеха.

Она показалась мне какой-то не такой, и я вдруг понял, что впервые вижу ее в повседневной одежде, а не в модном наряде для отдыха. На ней было простое черное платье, и от этого создавалось впечатление, будто она играет незнакомую для себя роль.

– Надеюсь, вам лучше? – Я вспомнил, что накануне вечером Хедда жаловалась на сильную головную боль и рано отправилась спать.

– Как может быть лучше? – удивилась она. – Боже мой, Джим, что нам делать?

– Его поймают, – пообещал я. – Прислали маленькую армию.

– Макс очень сильно встревожен. Если дело быстро не решится, мы лишимся клиентов.

– Это вряд ли, – не согласился я. – Наоборот, еще сильнее повалят. Лишний повод пощекотать нервы для любителей острых ощущений. На данный момент кто-нибудь уехал?

– Нет.

– Вот видите.

– Трудно поверить, что этот дьявол – кто-нибудь из наших гостей, человек, которого мы знаем.

– А вот Питеру Стайлсу поверить несложно, – возразил я. – Уже второй раз попадается.

– Бедный Питер. – Хедда тяжело вздохнула. – Я вас ждала, Джим. Приехал отец Джейн Причард со второй дочерью. С ними Макс в номере двести десять; это в том же коридоре, что и ваш. Мистер Причард желает сделать некое заявление для прессы, и Макс просит вас взять дело в свои руки. Еще он хочет поговорить с Питером. Я отправила Рича его найти.

– Журналисты нагрянут с минуты на минуту, – предупредил я.

– Кое-кто из местных газет уже здесь. Окружной прокурор обещал поговорить с ними во время ленча. Сейчас они в баре, назюзюкиваются.

То, что я выяснил позже о Джордже Причарде, достойно упоминания. Он – известная фигура в том, что именуется «сообществом знаменитостей Нью-Йорка». К этой неясно очерченной группе принадлежат те, кто часто мелькает на страницах газет. Сын богатых родителей, Причард получил прекрасное образование в лучших школах, а затем в Принстонском университете. Был одним из самых блестящих полузащитников в истории футбола Лиги плюща и однажды вышел в четвертьфинал общенационального соревнования любительского гольфа. Член многих университетских клубов. Играл в гольф на самых элитных полях Уэстчестера. Он возглавляет собственное рекламное агентство. Получил деньги в наследство и приумножает их.