Чёрным зеркалом блестели волосы в лунном свете; кожа была нежнее и светлее яблоневого цвета, губы – пьянее и ярче вина, а глаза – темнее омута. Киллиан смотрел – и себя терял, но вымолвить «да» так и не смог. Одно слово сковало ему губы, точно печать:

«Фэй».

Айвор опустил ресницы.

– Насколько было бы проще, – проговорил он с глухой тоской, – если б с самого начала я был таким. И выбирать бы не пришлось, верно, друг мой?

Колдун-фейри тряхнул волосами; речная лилия выскользнула из смоляных прядей – и он снова обернулся собою. Киллиан не знал, как теперь смотреть на него, и снова уткнулся взглядом в колени.

– Ну, конечно, – проворчал он. – Никаких тебе карточных долгов и девиц. Правда, и хлопот бы прибавилось: кто б тебя замуж взял, с таким-то характером? И на приданное пришлось бы копить, вдобавок к сестриному… Нет, дорогой компаньон. Оставайся лучше собой. Карточные долги я как-нибудь переживу. 

Айвор недоумённо оглянулся на него – и вдруг рассмеялся, легко и искренне. И то холодное, тяжёлое, горькое, что навалилось на Киллиана после слов белой госпожи, отступило, рассыпалось, как ледяные башмачки на ногах у Шевонн. 

– Война или не война, а я тебя не оставлю, – заявил Киллиан уверенно. – И защитить сумею. Если надо будет, возьму у дяди О’Рейли второй револьвер.

– Какая храбрость, мой прелестный друг, – усмехнулся Айвор, глядя на туманную дымку за окном. – Посмотрим, останется ли она при тебе, когда Нив начнёт выговаривать за опоздание к ужину.

– Это совсем другое дело!

Край облаков слегка порозовел; видно, уже поднималось солнце. Переругиваясь шутливо с компаньоном, Киллиан мрачно думал, что обещание-то он дал, а как сдерживать – не знает.

«Может, последовать совету белой госпожи? – пронеслась мысль. – Вернуться к началу… Что бы это значило?»

Карета неспешно катилась по облакам; источала слабый щекочущий аромат речная лилия, что медленно увядала на скамье. Время утекало – неспешно и неотвратимо, изменяя мир. Так вращает мельничное колесо речной поток, перемалывая зерно. Ничего не исчезает бесследно; одно превращается в другое…

– Я не хотел бы жить в мире, где нет фейри, – сказал вдруг Киллиан неожиданно для самого себя, и щёки у него вспыхнули. – Он будет, ну… какой-то пресный.

Айвор прищурился с хитрецой:

– Похоже на признание в любви.

– А пусть бы и так! – ответил Киллиан, сгорая от смущения, но взгляда не отвёл.

Колдун-фейри долго смотрел в ответ, а затем наконец улыбнулся:

– Значит, выбор всё-таки есть. 

Минувшая зима выдалась самой холодной, вьюжной и, пожалуй, самой удачной с тех пор, как Киллиан О’Флаэрти покинул отчий дом и перебрался в Дублин. Даже под снежными заносами агентство «Тимьян и клевер» процветало: щедрые заказы валились один за другим. То ланнан ши с Яблоневого источника в Донабейт забредёт, стеная и плача: мол, в собственную жертву влюбилась – в статного и молчаливого кузнеца. Заманить-то его к себе заманила, крови напилась, но убить не смогла – сердце дрогнуло, а он теперь, ясное дело, как её завидит – за молот хватается. То прибудет инкогнито лорд из самого Корнуолла и посулит огромную награду тому, кто сумеет изгнать зловредного сприггана, который к старинному кладу никого не пускает… К весне Айвор даже забросил визиты в таверну «Дохлый кролик».

– А что за интерес играть, если ты теперь не злишься и не бледнеешь, мой очаровательный друг, а недрогнувшей рукой оплачиваешь за меня долги? – пожал он плечами, облитыми тёмно-зелёным шёлком. И задумался: – Тебя самого, что ли, на кон поставить… Или Нив?

– Но-но! – прикрикнула келпи, выглянув на шум с кухни. – Вот я тебе копытом-то!

Айвор тогда только рассмеялся – и отправил посуду в пляс, чтоб отвлечь Нив. Но в покер – воистину странно! – никого не проиграл. И, что ещё чуднее, прекратил таскать в дом любовниц. Киллиан поначалу забеспокоился, не захворал ли дорогой компаньон, но после заметил, как тот подолгу дружески болтает с Фэй, и понял, что в ней-то всё и дело. Она, конечно, ни словечка про разукрашенных девиц не сказала, ни взгляда косого не кинула, но этим, видно, и пристыдила Айвора. Редко когда фейри берутся оберегать чью-то честь, но если уж начинают, то спуску не дают ни другим, ни тем более себе.

На Имболк волшебный народ устроил на Полынной улице большую ярмарку. Фэй упросила, и Киллиан взял её с собой, запасшись перед тем подарками для Морин – улестить колдунью и попросить защиты в шумной разномастной толпе. Втроём они повеселились на славу: попробовали глинтвейн из вина фейри и холодных пирожков, выпеченных не на чём-то, а на лунном свете, наплясались вволю, насмеялись… Уже у самого дома Киллиан, хмельной не от выпивки, но от счастья, поцеловал Фэй в губы. Думал, не миновать пощёчины, а девушка только обняла его, пристроив голову на плече. Так они и простояли с четверть часа, пока Нив, почуяв, не выскочила их встречать.

– Жениться будешь? – застал Айвор компаньона врасплох, посреди ночи заваливаясь к нему на кровать.

– На тебе, что ли?

– На Фэй своей, – с неожиданной серьёзностью ответил фейри.

От неожиданности Киллиан рассмеялся и сел на постели. Глаза у Айвора в темноте мерцали тёмно-багровым, как угли в золе, и он явно без ответа уходить не собирался.

– А тебе-то что за интерес? Раньше ты от меня девиц гонял…

– Такие, значит, были девицы, – фыркнул тот. – Да только она, знаешь ли, не прелестница Клара и даже не милая Люси. Так что?

А Киллиан задумался и понял, что шутки шутками, а отдавать Фэй какому-нибудь профессорскому племяннику он не хочет. И сказал:

– Женюсь, конечно. К лету наведаюсь домой, у матери с отцом благословение получу… Айвор?

Но тот исчез, точно дым на ветру. А через три дня вернулся и, ничего не объясняя, вручил Фэй подарки – длинную нитку прекрасного жемчуга и большой отрез сияющего шёлка, точно из инея под звёздным светом сотканного. Стыдно было после такого ударить лицом в грязь, и Киллиан, втайне ото всех, взял да и выкупил дом с садом, которые прежде арендовал для агентства. Рассуждал так: на чужом дереве своего гнёздышка не совьёшь, а с собственным, пусть и крошечным, особнячком в Дублине не стыдно посвататься и к такой красавице как Фэй.

Впрочем, любому при взгляде на них становилось ясно: за Киллианом она пошла бы и в лесную сторожку.

Весна обрушилась теплом и солнцем, точно бедствие, ещё в начале апреля – не было ни одного туманного денька, а дождь если и шёл, то к вечеру или ночью. Всё зазеленело, распустилось… Одним идеальным воскресным утром, когда Фэй и Нив отправились на рынок – прогуляться, пошептаться о своём, заодно и свежей рыбы прикупить, а Киллиан дремал в саду, вытащив кресло под цветущий тёрн, у калитки послышался скрипучий оклик: