– Цэцэг…

Сахль фыркнул – вот имечко-то, как раз суке впору.

– Где твоя госпожа, Цэцэг?

Она лишь сплюнула ему под ноги.

– В подвал ее, – жестко приказал Сахль.

– Не успеем, – из-за спины отозвался Бахадур.

Командир отряда внимательно рассматривал повисшую в руках солдат девку. Пощипывая ус, добавил:

– Пока вытрясем чего, ханша со щенком уйдут. А в пригороде шарятся джунгарские шайки.

Сахль вскинулся:

– Я же приказал!..

– Спокойно, спокойно, – усмехнулся парс. – Мы их выловим. У Джарира не больше сотни верховых. Окружим и придавим…

Из Дворика госпожи донеслось торжествующее:

– Господин вазир! Господин вазир!

От золоченых резных ворот бежал, спотыкаясь, устад Бишр. Раскрывая объятия и улыбаясь, Сахль пошел навстречу:

– Мир вам от Всевышнего, почтеннейший!

Старый евнух подковылял поближе, плотоядно оглядел невольниц и просипел:

– Я их видел, почтеннейший. Они ушли через ход на кухне.

Цэцэг рванулась, выкрикивая что-то на джунгарском.

– Слава Всевышнему! – искренне воскликнул Сахль.

И кивнул на девок:

– Кончайте их.

Вазир с удовлетворением пронаблюдал, как орущую джунгарку заваливают на песок и раз за разом всаживают под ребра нож. Сука, какая живучая, все вопила и колотила ногами.

Остальных забили копьями.

– Головы поотрезайте, они же ведьмы, все как одна! – рявкнул Сахль.

Переругиваясь, солдаты втыкали мечи в еще дергающиеся тела и ногами пихали трупы, переворачивая на спины и обдирая с шей платки – резать удобнее. Каид покрикивал:

– Нариман, ты чо делаешь, ишачий сын, ты ногой-то наступи, а шеей на камень клади, а то как рубить будешь! Во, вот так и давай! Во, во!

Вазир подбодрил лениво кромсающих тела парсов:

– Давайте, давайте, головы на пики, быстрей! Шевелись!

Устад Бишр сглотнул и отвернулся.

– Покажите нам ход, почтеннейший, – улыбнулся Сахль.

Чья-то голова, метя косами, подкатилась ему под самые туфли. Он отпихнул ее прочь и быстро пошел по песку.

…Посреди кухонного дворика на коленях стояла вся обслуга во главе с главным поваром. Завидев Сахля, тот пополз было к нему, но кухарю дали пинка и перетянули спину нагайкой. Он затих, всхлипывая.

Прорвало здоровенную черномазую рабыню:

– Это все новая девка! Новая девка! Шади ее звали! Ей джинны помогли, точно говорю! Все котов она прикармливала, джинны, джинны их вывели, клянусь Всевышним!

Ее тоже пару раз вытянули нагайкой, и баба замолчала.

Низенькая деревянная дверца за очагом стояла открытая. Из подземелья тянуло холодом и земляным смрадом.

– А и впрямь кошачьи следы, – наклоняясь, тихо заметил Бахадур.

– Оставь эти сказки, – зашипел Сахль. – Куда ведет ход?!

– За стену, к мосту аль-Фараз, – проскрипел евнух.

– К Малой хорасанской дороге, – пробормотал Бахадур.

И тут же рявкнул своим:

– Конный отряд к каналу Нахраван! Быстро!

Сахль повернулся к нему:

– Уйдут – будем иметь дело с Госпожой. А потом – со Стражем. Эта тварь понимает только язык фирманов. А согласно фирману щенок – наследник. К тому же джунгарской девки, нерегиль им всегда благоволил. Ты понял меня, Бахадур?

Парс сглотнул и молча поклонился.

* * *

Малая хорасанская дорога, полдень

Тряска замедлилась, носилки закачало, Шади истошно заорала – подстрелили, подстрелили верблюда! Паланкин повело в сторону, она завизжала, прижимая к себе плачущего навзрыд мальчика.

Погонщик орал что-то невообразимое. Удар о землю сотряс все внутренности, щелкнули зубы. Пытаясь выпутаться из занавесок, Шади увидела сквозь ткань силуэт мужчины – верблюжатник бестолково метался вокруг. Свистнуло, из горла тени проросла стрела.

Визгнув, Шади рванула занавески в сторону, прижала к себе ребенка и выглянула – кругом стояла сплошная пыль, ничего не видно.

Сжавшись, она сглотнула.

Мальчик замолчал, только смотрел на нее – преданно так, цепляясь ручками и ножками, как обезьянка. Молча так смотрел, серьезно.

– Раз. Два. Три, – скомандовала она себе.

Всхлипнула. Сжала зубы. И рванула с места – туда, где должно было проходить глубокое русло давно отрытого, но еще не заполненного водой канала. Кусты, она спрячется в кустах на склонах.

Из пыли на нее вынесся конь.

– Девка! Вон она!

Шади метнулась в сторону, копье свистнуло под ноги, она запнулась о древко, с криком покатилась, сжимая в объятиях цепкое теплое тельце.

Всхлипывая и молясь, она пыталась подняться. Слитный топот копыт и страшный, заливистый вой ворвался в уши. Ее вздернули за ворот платья:

– Сестренка!

Джунгарское лицо в разводах пыли и пота нагнулось ближе. Шади помотала головой, обессиленно пошатнувшись.

– Где Юмагас? – крикнуло лицо.

– Там, – она кивнула в сторону пыли, поглаживая, поглаживая Мусе спину.

Мимо проносились кони. А она все шла, шла сквозь пыль, поглаживая детскую спинку. Тихо-тихо-тихо-тихо, а тихо-тихо-тихо-тихо…

Из пыли на нее вышел большой серый кот. Тот самый, что в хариме жил. И мягко сказал в неожиданной тишине – бой шел далеко впереди:

– Омид, твой долг выплачен.

– А… госпожа? – выдавила она – получилось хрипло и гнусаво из-за соплей.

Кот молча покачал головой.

Шади села прямо на дорогу и безутешно завыла. Муса завсхлипывал и уткнулся ей в грудь.

Потом, конечно, к ней подъехали – большая толпа. Во главе – огромный старый воин. Как все они, с чубом, но не в стеганке, как Элбег, а в расшитом золотом кафтане. Сошел с коня, поклонился и тихо сказал:

– Не плачь, о девушка. Дочка моя сейчас на небесах, на нас смотрит и радуется. А ты не плачь.

И отвернулся, вытирая глаз.

– Соринка залетела, – пробормотал потом.

– Внука деду отдай, – мягко подсказал кот.

Шади попыталась отцепить от себя Мусу, но не тут-то было.

Здоровенный джунгар потоптался и неловко похлопал ее по плечу.

– Джарир, князь Полдореа велел молчать насчет ребенка, – сказал джинн. – В степь увезти и молчать. А ему ничего не сообщать – чтобы новый владелец не вызнал. Князь Полдореа не может лгать в ответ на прямой вопрос, как ты понимаешь. Поэтому должен иметь возможность честно ответить: ничего, мол, не знаю.