Обыск его монашеской кельи на третьем этаже оказался столь же бесплодным. Космо вошел в комнату вслед за ней и осуждающе глядел, как она выдвигает ящики и перебирает стопки книг.

– Да, Космо, я нарушаю его личное пространство, – сказала она. – Но у меня есть уважительная причина.

Очевидно, кот удовлетворился ее объяснением, потому что он принялся тереться о ноги Алекс, прижал голову к ее ботинкам и громко замурлыкал. Она почесала его между ушами, перелистывая книги, сложенные ближе всего к кровати Дарлингтона. Все они были посвящены промышленности Новой Англии. Она остановила взгляд на чем-то вроде старого каталога экипажей. Бумага пожелтела, была порвана по краям и завернута в пластиковый защитный чехол. Семья Норса изготовляла экипажи.

Алекс осторожно достала каталог из чехла. Вблизи он оказался вестником торговли для нью-хейвенских производителей экипажей и поддерживающих их фирм. Там были рисунки колеc, стопорных механизмов и фонарей, а на третьей странице она увидела напечатанное крупным жирным шрифтом объявление о строительстве новой фабрики «Норс и сыновья», в которой будет демонстрационный зал для потенциальных покупателей. На полях узнаваемым почерком Дарлингтона было написано: первый?

– И это все? Ну же, Дарлингтон. Первый что?

Алекс услышала шорох шин по гравию и, взглянув вниз, на дорожку, увидела фары двух машин – слегка обшарпанного «ауди» и, сразу за ним, сияющего синего «лендровера».

«Ауди» въехала в гараж, остановившись рядом с «Мерседесом» Дарлингтона, и секунду спустя Алекс увидела, как из нее выходят декан Сэндоу и женщина, которая не могла быть никем, кроме Мишель Аламеддин. Алекс не знала, чего именно она ожидала, но эта девушка выглядела совершенно обыкновенно: густые спутанные кудри на плечах, угловатое лицо с изящно выщипанными бровями. На ней было хорошо скроенное черное пальто и черные сапоги до колен. Алекс показалось, что она выглядит очень по-нью-йоркски, хотя сама Алекс в Нью-Йорке ни разу не была.

Алекс сунула каталог экипажей обратно в чехол и торопливо спустилась. Сэндоу и Мишель уже вешали свои пальто в прихожей, а вслед за ними вошли женщина постарше и нескладный парень с ирокезом и огромным рюкзаком за плечами. Алекс не сразу узнала их без белых мантий, но в конце концов она их вспомнила: это был Джош Зелински, президент делегации «Аврелиана», и выпускница, проводившая чуть не закончившийся катастрофой ритуал прошлой осенью вместе с тем романистом. Амелия.

Дарлингтон тогда убедил аврелианцев, что виноваты они, а не Алекс. И той же ночью, к недоумению Доуз, Алекс и Дарлингтон сильно напились дорогим красным вином и вдребезги разбили целый шкаф ни в чем не повинного хрусталя – вместе с безвкусным набором китайских фарфоровых блюд, который, скорее всего, заслуживал смерти. Она помнила, как стояла в комнате, полной осколков и черепков, и чувствовала себя лучше, чем за все последние годы. Дарлингтон взглядом оценил ущерб, доверху наполнил свой бокал и сонно сказал: «В этом есть метафора, Стерн. Я ее найду, когда протрезвею».

Присутствующих представили друг другу, и Сэндоу откупорил бутылку вина. Доуз поставила на стол тарелку сыра и нарезанных овощей. Это походило на прелюдию к плохому торжественному ужину.

– Итак, – сказала Мишель, кладя в рот ломтик огурца. – Дэнни пропал?

– Возможно, он мертв, – тихо сказала Доуз.

– Сомневаюсь, – ответила Мишель. – Иначе его призрак преследовал бы ее повсюду, – она показала на Алекс большим пальцем. – Ты же была в это время с ним, так?

Алекс кивнула, чувствуя, как у нее сжалось в животе.

– И ты волшебная девушка, которая видит Серых. Его видела?

– Нет, – сказала Алекс. И Норс не видел его по ту сторону. Дарлингтон жив и сегодня ночью вернется домой.

– Какое необычайное дарование, – сказала Амелия. У нее были густые золотисто-каштановые волосы чуть ниже подбородка, а одета она была в костюм-двойку и накрахмаленные джинсы. – «Лете» с вами повезло.

– Да, – доброжелательно сказал Сэндоу. – Это правда.

Джош Зелински покачал головой.

– Жесть. И они просто порхают вокруг? А сейчас тут есть Серые?

Алекс сделала щедрый глоток вина.

– Да. Один положил руку тебе на задницу.

Зелински резко развернулся. На лице Сэндоу появилось страдальческое выражение.

Но Мишель рассмеялась.

– Дарлингтон наверняка обоссался, когда узнал, на что ты способна.

Сэндоу прочистил горло.

– Спасибо всем вам, что пришли, – сказал он. – Это тяжелая ситуация, и я знаю, как вы все заняты.

Это не гребаное заседание совета, – захотелось закричать Алекс. – Он исчез.

Мишель подлила себе вина.

– Не могу сказать, что я удивилась вашему звонку.

– Серьезно?

– Кажется, когда Дарлингтон был на первом курсе, я весь год только и делала, что старалась позаботиться, чтобы он себя не убил и ничего не поджег. Где бы он ни был, он наверняка в восторге, что здесь наконец творится что-то захватывающее.

Сэндоу хмыкнул.

– Готов поспорить.

Алекс ощутила приступ раздражения. Ей не нравилось, что Сэндоу и Мишель насмехаются над Дарлингтоном. Он заслуживал лучшего.

– Он любитель острых ощущений? – спросила Амелия, причем ее голос звучал довольно взбудораженно.

– Не совсем, – сказала Мишель. – Он просто всегда готов к приключениям. Он считал себя рыцарем, мальчиком, который стоит у двери в загробный мир с мечом в руке.

Когда Дарлингтон описывал себя или «Лету» в таком духе, Алекс презрительно фыркала. Но теперь, когда она думала о Таре, наркотиках вроде «Счастья», парнях вроде Блейка, это не казалось глупым. У Домов Покрова было слишком много силы, и целью установленных ими правил было не предотвратить вред, который они могли принести, а контролировать доступ к этой силе.

– А разве это не так? – спросила Алекс, не успев прикусить язык. – Мы пастыри и все такое?

Мишель снова рассмеялась.

– Не говори мне, что он и тебя заразил, – рука об руку с Сэндоу она вышла из кухни. Зелински и Амелия последовали за ними. – Жаль, что я не смогла приехать пораньше и увидеть этот дом при дневном свете. Он столько всего здесь исправил.

Доуз дотронулась ладонью до руки Алекс, испугав ее. Это была мелочь, но Алекс прикоснулась к ней костяшками пальцев в ответ. Дарлингтон был прав насчет того, что «Лета» необходима, и насчет того, зачем они здесь. Они не просто охранники из торгового центра, державшие в узде кучку непослушных детей. Они должны быть детективами, солдатами. Мишель и Сэндоу этого не понимают.

«А как насчет меня?» – спросила себя Алекс. Как она превратилась из двоечницы в священного воина? И что произойдет, когда они вернут Дарлингтона в наш мир оттуда, где он сейчас торчит?