более чем 10 000 томов манускриптов. Эфиопы хвастались, что некоторые из них — старейшие рукописи в мире, утверждая, что они были написаны мудрецами во времена Моисея. Баретти отметил, что 23 переписчика были заняты копированием разрушающихся манускриптов. Другой путешественник подчеркнул, что для более длинных и сложных работ требовалось от 100 до 150 коз, чтобы обеспечить необходимое число пергаментных страниц.

Большинство работ имело религиозный характер. Начало им было положено монументальным переводом Библии на геэзский язык, на который ушло более двухсот лет, начиная с V в. Следует отметить, что эфиопская Библия состоит из апостольских посланий, деяний, заветов и т. д. Кроме того, она включает в себя ряд работ, которые не охвачены западными Библиями. Это — апокрифы книг и взятые из Септуагинты, но которые отсутствуют в Библии на древнееврейском языке.

С 1508 г. с восшествием на престол Либнэ-Дынгыля история Эфиопии пишется современниками в виде хроник, которые продлевались до сегодняшнего дня.

В эфиопских церквях и монастырях много изображений святых, сцен из жизни святых, Христа, Девы Марии, сюжетов из Ветхого Завета и любовных историй Соломона и царицы Савской. Эти сюжеты также отображены в цветных рисунках в книгах, календарях и картинах, нарисованных для украшения стен. Скульптурные изображения встречаются редко, потому что, благодаря сходству с формой человеческого тела, они напоминают идолов и использование скульптур не поощрялось, если вообще не запрещалось…

Во второй половине XV в. венецианский художник Никколо Бранкалеоне прибыл к эфиопскому двору. Царь нанял его, чтобы раскрасить церковные стены во многих районах страны. Его не выпускали из Эфиопии, и более сорока лет Бранкалеоне выполнял порученную ему работу. Его манера живописи оказала влияние на современников и позднее на искусство страны в целом. Даже в оформлении эфиопских манускриптов заметно итальянское влияние при изображении одежды, флоры и фауны.

В самом начале своей карьеры в Эфиопии Бранкалеоне вызвал огромный скандал, когда изобразил Богородицу с младенцем в одном большом храме. Венецианец нарисовал их, придерживаясь европейской традиции: Мария держала Христа в левой руке. Это вызвало возмущение эфиопов. На Ближнем и Среднем Востоке правая рука используется во время еды, работы и для совершения всех хороших дел. Левая же предназначалась для выполнения тяжелых или неприятных задач. Изображение Христа в левой руке Богородицы было богохульством. Священники и простые люди пришли в волнение, утверждая, что картина уничижала Господа, и требовали уничтожить ее. К счастью для Бранкалеоне, царь поддержал его, и картина осталась в церкви до 1709 г., когда она была уничтожена во время набега языческих племен галла. Картины с изображением Девы Марии и ее чудес стали основными произведениями эфиопских художников.

Отец Алвареш сообщил королю Португалии, что во время своего визита (1517–1523) в Эфиопии царствовал Либнэ-Дынгыль. Он управлял группой вассальных вождей и царей и испытывал некоторые трудности, поддерживая порядок в государстве. По мнению Алвареша, причин было несколько, и не в последнюю очередь следовало назвать отношение Либнэ-Дынгыля к дочери царя Хадьи. Она не могла вернуться к своему отцу-мусульманину, потому что приняла христианство ради бракосочетания. Либнэ-Дынгыль выдал девушку за одного из придворных аристократов, но отец девушки расценил это как оскорбление и поднял оружие против эфиопского царя.

Богатства Эфиопии были баснословными. Алвареш описал дань, уплаченную царством Годжам: 3000 лошадей, 3000 мулов, за которыми следовали 3000 человек, каждый из которых нес хлопковую ткань, достаточно тяжелую, для использования в качестве одеяла. За ними шли еще 3000 человек, каждый с легкой хлопковой тканью. Замыкали шествие, длившееся 10 дней, три человека, каждый с подносом, нагруженным 10 000 золотых монет. Если эта процессия была организована, чтобы произвести впечатление на португальскую делегацию, то цель была достигнута.

В Эфиопии в это время не было столицы. Конечно, для коронации цари приезжали в Аксум, древнюю столицу бывшего царства. Однако в качестве столицы цари разбивали передвижной царский лагерь, размером с небольшой город. Алвареш так описывал ее. Пять шатров принадлежали самому монарху. Они ставились на самой возвышенной части земли и были окружены стеной из занавесок или частоколом, если лагерь должен был оставаться на месте на какое-то время. Лагерь был обращен к западу и на этой стороне место было открытое с церковью Креста Господня и церковью Святой Марии. При каждой из них были два шатра, один — для одежды и мебели, второй — для пекарни, изготавливающей хлеб для причастия. Драгоценности царя охранялись в огороженном месте за церквями.

Помещения для пажей были расположены к северу от царских шатров; царица жила на южной стороне; кухонные шатры примыкали к царскому помещению в западном направлении, и «на два выстрела из арбалета» дальше к западу был судейский шатер, по бокам от него находились два шатра для двух главных судей, два шатра для заключенных и третий, служащий церковью. За всем этим к западу было большое открытое пространство с четырьмя скованными цепями львами — царскими талисманами, всюду сопровождавшими царя. Далее располагались рыночная церковь[24], сам рынок и лагеря торговцев и купцов. Вокруг царских шатров находились шатры «абунэ» (главы Эфиопской церкви), царского священника, двух главных министров царя, старших военачальников, а за ними — шатры знати.

Волнующее зрелище представляло собой пробуждение этого странствующего города и его передвижение в другое место. Впереди процессии шли шесть оседланных мулов и шесть оседланных лошадей, каждые из которых вели четыре человека. Сзади них были двадцать пажей, и еще шесть вели царского мула. Царь был окружен красными занавесками на шестах, когда он ехал, и его могли видеть лишь высшие чиновники и приближенные пажи. Следом шли царские львы, каждый на двух цепях, а за ними — сто человек, несущих столько же кувшинов с мясом, и еще сто — с хлебом.

Потом во всем великолепии представала церковь: один дьякон нес серебряный крест и кадило; другой, звонящий колокольчиком, шел впереди восьми священников, четыре из которых несли роскошно украшенный помост, на котором был установлен алтарь. Над головой высшего духовного лица держали зонт как символ его почитания. Последовательность процессии была заранее определена, так же как расположение каждого элемента столицы, когда она находилась в покое.

Обычно царь, как рассказывает Алвареш, был полностью изолирован от своего народа. Однако в более поздние времена(около 1520 г.) царь появлялся перед народом на высоком помосте три раза в год: в Рождество, в Пасху и в День воздвиженья честнаго Креста. Так было сделано потому, пишет Алвареш, что придворные однажды скрывали факт смерти царя в течение трех лет и сами правили государством.

Система предотвращения дворцовых переворотов была эффективной. Только мужчины могли претендовать на престол. Когда происходила