гноиться, стрелы были отравлены. Каждое движение теперь отдавалось адской болью в левом плече, и ему приходилось прилагать немало усилий, чтобы сохранять на лице ледяную маску спокойствия.

Когда ворота Вайтхолла перед ними распахнулись, он увидел, что замковый двор был полон гостей. Дворяне Ардена уже прибыли на предстоящий бал по случаю возвращения принца. Он разглядывал толпу людей, приветствующих его, и убеждал себя, что не ищет среди них одно знакомое лицо. Убеждал себя, что ее слова, брошенные перед его уходом, совсем не ранили, а письмо гильдии он читал вовсе не из страха бесповоротно потерять ее. Он убеждал себя, что выполнит условия договора и отправит Аврору в летнюю резиденцию без лишних сожалений. И больше всего убеждал себя в том, что вовсе не надеялся в глубине души, что у них есть крошечный шанс наладить отношения.

– С возвращением домой, Ваше Высочество. – Лорд Грей выступил вперед, навстречу Рэндаллу и его людям, и поклонился.

Рэндалл спешился и, мысленно поблагодарив бога за то, что смог сдержать стон боли, направился к советнику.

– Вы ранены, мой принц? – шепотом спросил Алистер, когда он поморщился от его объятий.

– Пустяки, – небрежно бросил Рэндалл.

Разглядев под расстегнутым камзолом рану, Алистер приобнял его за туловище, чтобы тот смог незаметно об него опереться, и Рэндалл с благодарностью кивнул старому другу деда.

– Прикажите слугам подготовить для солдат бани, горячую еду и питье, – обратился он к смотрителю замка. – И, Николас, в покоях матушки прибрались?

– Да, Ваше Высочество.

– Подготовьте их для меня, – распорядился Рэндалл.

Он медленно побрел к главному входу замка в сопровождении Алистера, на ходу отвечая на приветствия лордов и леди. В какой-то момент он поднял голову и увидел в одном из окон знакомый силуэт. Сердце гулко ударилось о грудную клетку, а потом ухнуло в пропасть. Через оконное стекло на него равнодушным взглядом смотрела Аврора, а затем отвернулась и скрылась из виду. Всю дорогу до покоев Рэндалл убеждал себя, что его это никак не тронуло.

За последние полчаса, пока Маркус осматривал и обрабатывал рану, он вспомнил самые отборные и грязные ругательства, которые узнал во время крайне редких посещений трактиров и которыми обычно был полон рот Тристана, когда тот пьянел.

Старый лекарь с волнением потер виски.

– Дела плохи, Ваше Высочество. Стрела, которой вас ранили, была отравлена неизвестным ядом.

Рэндалл закусил губу, поморщившись от боли, когда Нора начала обтирать его торс мокрой тряпкой, не задевая плеча. Он сейчас с радостью бы залез в горячую воду, но Маркус предупредил, что после ванны его разморит еще больше, и он едва ли сможет высидеть пир.

– Мой принц, я говорил, что яд на стрелах похож на тот, что используют солдаты восточной армии. – Худощавая фигура Закари оторвалась от стены, и он подошел к кровати. – Если мои предположения верны, то воспалительный процесс остановить будет довольно сложно. Вы можете лишиться руки.

– Черт подери, – сквозь зубы выругался он. – Маркус, подними на уши всех лекарей Ардена, отправь ворона в Цитадель ученых. Сделай что угодно, но найди способ излечить рану.

– Да, Ваше Высочество, сделаю все, что в моих силах.

Старик поклонился и вышел. В комнате остались Алистер, Закария, камердинер Томас и Нора – самый близкий круг людей.

С уходом лекаря последняя нить мужества и терпения будто бы оборвалась, и Рэндалл издал болезненный стон и оперся на подушки здоровой рукой. Раненое плечо тут же пронзила острая боль.

– Мой принц, может, вам не стоит идти на пир? Мы можем его перенести или сказать гостям, что вы утомлены после длительных сражений. – Высокий пожилой мужчина уселся в кресло, стоящее рядом с кроватью, и с тревогой посмотрел на него.

– Нет, Алистер. Нельзя показывать людям, что я серьезно ранен. Мне надо продемонстрировать всем им, что нас не так легко сломить.

– Выпейте больше обезболивающих снадобий. Вам предстоит тяжелый день, Ваше Высочество.

Рэндалл хотел было ухмыльнуться, но его лицо исказилось гримасой боли.

– Знаешь, Алистер, дедушка был прав насчет тебя, – прохрипел он, пока Нора помогала ему надеть рубашку.

– О чем это вы? – На лице лорда отразилось удивление.

– Поднимать моральный дух у тебя получается из ряда вон плохо.

Лорд Грэй приподнял уголок губ и прохлопал принца по здоровому плечу. Рэндалл знал, что, несмотря на сухость в своих изречениях, Алистер искренне переживал за него.

Когда принесли обед, Нора предложила свою помощь, но Рэндалл скорее остался бы голодным, чем позволил кормить себя с рук. Мысль о том, с чьих рук он готов был выпить даже яд, он затолкал как можно глубже. Отобедав бульоном и куском хлеба, он устроился на кровати так, чтобы сильно не тревожить руку, и забылся в тревожном сне.

* * *

В церемониальном зале было почти так же оживленно, как и в день их свадьбы. Пир был в самом разгаре, а Аврора все никак не могла унять тревогу, поселившуюся в ее сердце, когда она встретилась с мужем лицом к лицу. Перед началом праздника она на виду у сотни глаз, согласно традициям, надела на плечи Рэндалла мантию с вышитым гербом Корвинов. От ее внимания не укрылось, что он был бледнее обычного, а под его глазами залегли тени. А когда она поправила мантию на его плечах и Рэндалл едва заметно сморщился и закусил изнутри щеку, Аврора поняла, что он ранен.

– Красивая вышивка, – сказал он тогда небрежным тоном. – Я польщен, что ты так старалась ради меня.

– Это работа Тины, не моя. Я не умею вышивать, – без тени стыда соврала она.

Больше они не сказали друг другу ни слова, хотя и сидели рядом.

Аврора не смотрела в его сторону, но краем глаза подмечала каждую деталь. И то, что она видела, заставляло ее руки леденеть от волнения. Посторонние не заметили бы ничего подозрительного. Рэндалл расслабленно сидел, прислонившись к спинке кресла. Его левая рука неподвижно лежала на столе, а в правой он держал вилку, лениво ковыряя салат. Жирный сочный кусок жареной баранины остывал на тарелке нетронутый. Рэндалл не притронулся к любимому блюду, потому что не мог разделать мясо самостоятельно. Аврора видела, как дрожали пальцы его левой руки, как по виску скатывались бисеринки пота, а на шее вздулась и пульсировала вена, выдавая учащенное сердцебиение.

Тем временем один из юношей, Дилан, с воодушевлением рассказывал гостям о походе.

– Последний день битвы был самым жарким. Мы были в Фарадонском ущелье, когда поняли, что одолели не всех дикарей из западных лесов. Они устроили нам засаду. В тот день убили наших