Куизлю потребовалось некоторое время, чтобы понять, что один из шрамов был ртом: Фридрих улыбался.

Симону дышалось с большим трудом. Грязная тряпка, которой Сильвио заткнул ему рот, воняла плесенью и мышиной мочой. В нос набилась мучная пыль, поэтому приходилось то и дело чихать. С огромным трудом он сумел повернуть голову настолько, чтобы разглядеть, что творилось вокруг.

Рядом с ним лежала Магдалена, тоже связанная и с кляпом во рту. Чуть поодаль в мглистой пелене поднятой в воздух муки и мякины бродили пятеро прислужников венецианца. Они грузили мешки на повозку перед мельницей. Последние пару часов молодчики потратили на то, чтобы размолоть всю оставшуюся спорынью, и теперь от предательских злаков не осталось и следа. Дело близилось к полудню, рубашки у мужчин промокли от пота – жара внутри мельницы стояла, как в печи. Один только Сильвио не потел: в чистой красной безрукавке, сюртуке и шляпе, он сидел на мельничном камне и покусывал нижнюю губу. Вид у него был тревожный.

– Я полагаю, что ты все-таки прав, Фронвизер, – проговорил венецианец, задумчиво разжевывая соломинку. – Даже такой мозгляк, как ты, не смог бы разузнать о моих планах. Не в таких подробностях. Карл Гесснер наверняка проболтался. И зачем я только положился на этих идиотов! Будь проклят тот день, когда я познакомился с ними по пути в Вену!

Он обернулся, чтобы убедиться, что никто из помощников его не услышал, и продолжил шепотом:

– Эти свободные – всего-навсего шайка сумасшедших кретинов! И самый сумасшедший из них – Гесснер.

Внезапно Симон почувствовал, как сырая мучная пыль закупорила ему нос. Лекарь начал задыхаться и в панике стал вдыхать и выдыхать раз за разом. Он дергался и крутился, пока не опрокинул на пол мешок рядом с собой. Встревоженный шумом, Сильвио взглянул на лекаря, но даже не подумал вытащить кляп. Вместо этого он с интересом стал следить за попытками Симона глотнуть воздуха.

– Интересно, как долго человек сможет протянуть без воздуха? Как ты думаешь? Оставить бы тебя задыхаться тут, как рыбу на песке… С тех пор как ты и la bella signorina появились в городе, все пошло наперекосяк. Но я не позволю вам расстроить мои планы!

Он врезал по мешку; в воздух поднялась пыль и белым облаком окутала венецианца.

– Ни вам, ни этому полоумному Гесснеру!

Симон вообще перестал дышать, мука полностью забила ему нос. Он выпучил глаза и начал синеть. Венецианец между тем устремил взор куда-то вдаль и, казалось, на время забыл о своих пленниках.

– Самый большой вклад Гесснера заключается в том, что он сумел склонить на нашу сторону этого цирюльника Гофмана, – пробормотал он. – Гениальный алхимик! Он уже много лет изучал растительные яды. Без него мы ни за что не вырастили бы спорынью такого качества!

В голосе его появилась некоторая мечтательность.

– Каким-то образом этот жалкий цирюльник сумел сделать так, чтобы спорынья поражала весь колос, почти целиком. Удивительно! Но потом у Гофмана вдруг проснулась совесть, и он готов был уже все рассказать совету.

Сильвио вынул соломинку изо рта и раскромсал ее.

– Надо было просто зарезать его на улице! Быстро и безболезненно. Простое ограбление, ни у кого не возникло бы подозрений. Так нет же, нужно сделать все по-особому…

Лекарь почувствовал, что начинает терять сознание, перед глазами поплыли разноцветные круги. Он уже с трудом воспринимал слова венецианца.

– Карл Гесснер узнал случайно, что жена Гофмана приходится сестрой его заклятому врагу, – продолжал Сильвио. – С тех пор его будто подменили. Он настаивал на том, чтобы письмом заманить этого Куизля в Регенсбург, подделать завещание и повесить убийство на него. Черт его знает, чем этот палач насолил Гесснеру в войну, но этого хватило, чтобы с годами он превратился в полоумного ангела мести. Он уговорил меня, толковал про гениальный план, но потом явились вы, и… О, что-то не так?

– Ммммффф…

Симон без сознания повалился на бок и рухнул на кучу муки. В воздух взметнулось облако пыли и окутало лекаря с Магдаленой. Сильвио сначала немного растерялся, потом встал со вздохом и подошел к пленникам.

– Как вы считаете? – обратился он к связанной Магдалене. Та смотрела на него расширенными от страха глазами. – Избавим человечество от этого ревнивого зазнайки? Или все-таки пусть еще какое-то время понадоедает нам?

Магдалена принялась яростно метаться из стороны в сторону; разразилась, судя по виду, отборной бранью, но кляп полностью поглощал ее голос.

– Полагаю, это ответ «да», – Сильвио кончиками пальцев вынул кляп изо рта Симона.

Лекарь, точно утопленный, тут же начал глотать воздух; краска медленно возвращалась к его лицу. Он лежал на полу и хрипел, не в силах произнести ни слова.

– Даже не думай, что сумел расстроить мои планы, Фронвизер! – прошипел венецианец. – У Сильвио Контарини всегда есть козырь в запасе. Теперь мне придется воспользоваться своим первоначальным замыслом. Сначала он мне не очень понравился, потому что жертв будет гораздо больше. Но теперь у меня, к сожалению, не остается другого выхода.

Он кивнул на плотогонов. Те загрузили на повозки уже почти все мешки.

– Хоть ребят своих Гесснер мне предоставил. Мы как можно скорее отвезем спорынью в безопасное место и там сможем воспользоваться ею немного иначе. La bella signorina мы возьмем с собой. Остальные улики уничтожим, – он улыбнулся. – Вынужден сообщить вам, что вы к этим уликам тоже относитесь. Arrivederci!

Он хлопнул в ладоши и повернулся к своим помощникам.

– Поторопитесь, пока стражники не нагрянули! Закончили наконец?

Мужчины преданно закивали: похоже, безграмотные плотогоны до сих пор верили в светлые замыслы Сильвио. Симон полагал, что венецианец каждому из них пообещал по меньшей мере место в совете и золота по собственному весу.

– Тогда самое время для большого салюта. Il grande finale![30]

Сильвио торжественно прошагал к большому мучному хранилищу, установленному на высоте человеческого роста, и вынул заслонку. На пол тут же посыпалась мука, поднялись клубы пыли. В скором времени всю мельницу заволокло густой пеленой, и Симон видел возле ящика лишь очертания венецианца: выглядел он, словно окутанный туманом призрак. Два плотогона подхватили брыкающуюся Магдалену и понесли ее к выходу.

– Мука – это удивительная материя, – проговорил Сильвио мечтательным голосом. – Из нее можно печь хлеб, можно сделать отраву для людей – и даже изготовить бомбу. Одной лишь искорки достаточно, чтобы взорвать мучную пыль. А этого количества хватило бы, чтобы поднять на воздух половину острова. Но ты, ученый книгочей, наверняка знаешь об этом, верно?

Сквозь пыльную завесу Симон увидел, как венецианец достал из-за жернова небольшой сундук и поднял крышку. То, что он извлек оттуда, показалось сначала длинным канатом. И лишь когда Сильвио принялся его разматывать, лекарь понял, что это было на самом деле.