Когда я взорвалась, то забыла обо всем, что существовало за пределами чувств. Наверное, я кричала, билась, пульсировала в агонии. Помнила только, как он держал, сжимал, успокаивал, а затем рычал, проливаясь внутрь и пульсируя. Скользкий, горячий и тяжелый.

С трудом дыша, Дрейк прижался ко мне лбом и медленно выдохнул. Его плоть все еще вздрагивала внутри, посылая волны удовольствия.

Я закрыла глаза. Изнеможенная. И абсолютно счастливая.

Она лежала под ним мягкая, нежная, без мыслей, всецело заполненная им, и Дрейк не смог бы выразить словами то, что чувствовал. Того, что только что произошло, с ним не случалось никогда. Этот процесс не мог быть назван сексом – это было нечто большее, куда более глубинное, нежели физический акт между мужчиной и женщиной. Это было воссоединение. Именно то, о чем он когда-то мечтал, и то, о чем он заставил себя забыть на долгие годы, проведенные в одиночестве. Дрейк однажды убедил себя, что подобное просто не могло случиться с ним, избравшим свой путь в совершенствовании, пожертвовавшим физическими контактами. Воссоединение требовало близости, оно требовало больше, чем близости – погружения, слияния, сплавления глубинных слоев, проникновения энергий, симбиоз.

И сегодня это произошло.

И одиночество отступило. Полностью.

Он касался ее подрагивающих ресниц, взмокших волос, опухших от его поцелуев губ, наслаждался каждой клеточкой ее тела, наполненной и успокоенной, впитывал каждую секунду, проведенную вместе. А потом долго лежал рядом, слушая размеренное спокойное дыхание, пока не уснул сам, сомкнув руки вокруг самого дорогого для него во всех существующих мирах человека.

Они проснулись несколько часов спустя. Дрейк уловил движение пробуждения первым, и к тому моменту, когда Бернарда открыла глаза, склонился над ее лицом, убрал прядь со щеки и поприветствовал ласковым мучительно-нежным поцелуем.

– Привет, любовь моя. – Прошептал он серо-синим глазам, и когда на мягких губах заиграла улыбка, вдруг почувствовал такое умиротворение, какого, думал, невозможно достичь, пребывая в человеческом теле.

– Привет…

Она обняла его. Жаркая после сна, расслабленная, упоенная недавними ласками.

– Ужинать?

– А сколько времени?

– Почти пять вечера.

– Ужинать.

Ди приподнялась и потянулась, гибкая, как кошка. Затем прижалась к его груди щекой и провела по ней ладонью, счастливо вздохнув.

– Как хорошо просыпаться вместе… как хорошо просто с тобой. Быть с тобой.

Дрейк закрыл глаза. Тому умиротворению, что он испытывал, не было названия.

– Ресторан? – Тихонько спросил он, поглаживая шелковистые волосы.

– На твой выбор.

– Хорошо.

Нордейл светился огнями. Сумерки.

Хотелось просто ехать и ехать. Мерцали по краям дороги вывески, горели фонари – проплыл мимо отель «Метрополь», магазин «Папасито», казино «Виаж», кафе у жилого дома. По приборной панели скользили желтоватые и цветные отсветы. Горели стоп сигналы стоящих впереди автомобилей, в глаза бил свет фар от встречного потока машин.

Умиротворение не уходило. Казалось, оно затопило Дрейка полностью. Наполнило сверху донизу и теперь ширилось, мягко выплескиваясь вокруг. Куда шла дорога? Какая разница… Они были вместе, теперь направление и цель не важна. Ее рука уже была в его, теперь они придут, куда захотят.

Ди крутила ручку встроенного радиоприемника, которым никогда не пользовались.

– Почему у тебя никогда не играет музыка? Это ведь так здорово – ехать в сумерках с музыкой…

– Не знаю, не думал об этом.

– Можно я включу?

– Конечно.

Ее изящные пальчики повозились с кнопками и через минуту, после прослушивания нескольких радиостанций, Бернарда остановилась на одной, передающей спокойную гитарную музыку. Прибавила громкости – мягкие басы и мелодичный перебор вплелись в тишину салона.

Сверкающий огнями проспект, мост, длинная улица, ведущая в бесконечность, поворот, светофор и новая улица. Дрейку хотелось ехать и ехать, бесцельно, бесконечно, купаясь в гармоничном спокойствии.

Ди смотрела в окно, наслаждалась звуками музыки и молчала.

Она была счастлива – исходящие из ее души волны тихого счастья удивительным образом сплетались с его собственными.

Теплая женская рука лежала на его колене, и Дрейк вдруг впервые подумал о том, о чем не думал никогда.

Да, Комиссия умела создавать людей, умела выращивать их уникальными, умела изобретать внешности и имена, но…

Но мысль, только что посетившая его голову, заставила его дыхание замереть.

Если Ди когда-нибудь заговорит о ребенке…

…он не откажет ей.

Жаркая волна прошла через разум мужчины за рулем.

Девушка, сидящая рядом, покачивала головой в такт льющейся мелодии. По ее волосам пробегали отсветы фонарей и витрин.

Мы ужинали и разговаривали. О вещах значимых и не очень. Еще никогда я не видела Дрейка столь расслабленным, успокоившимся, мирным; улыбка преображала его глаза и без того искрившиеся теплом.

– …ты предлагаешь мне выбрать новый дом где угодно? – Я засмеялась, тихо радуясь всему на свете: ему, сидящему напротив, собственным ощущениям, упиваясь построением совместных планов.

Аппетитно пахла на столе еда: теплым хлебом, жареным мясом, овощами, специями, соусами. Наш столик находился в центре небольшого зала; вокруг неторопливо наслаждались ужином люди.

– В том случае, если тебе не подходят старые. Видишь ли, со мной очень удобно в некоторых смыслах – мне не требуется добираться на работу на общественном транспорте, поэтому жить мы можем в любом месте.

Свобода выбора кружила голову.

– Звучит заманчиво. Я, конечно, не видела на Уровнях многого, но я люблю Нордейл, привыкла к нему.

– Пусть будет Нордейл. Нам не к спеху это решать, любовь моя. Впереди очень много времени. Но об одной вещи я, все же, хотел бы тебя спросить сейчас.

– Какой?

Я тонко улавливала все оттенки настроения Дрейка, и сейчас в окружавшее его поле добавилась нота серьезности.

– Чем бы ты хотела заниматься в будущем? Я понимаю, что прежняя работа вряд ли привлекает тебя теперь, и если у тебя уже есть какие-то идеи, я мог бы помочь с их осуществлением.

Я нахмурилась. Серьезная тема, да. И она могла осложниться тем, что я уже думала над этим и сделала свой выбор. Вот только, какая реакция на него последует?

– Дрейк… – Я нерешительно умолкла на несколько секунд. – Я бы хотела остаться в отряде. Ты позволишь это?

Он долго молчал. Отложил приборы и смотрел в сторону.