– Да? – сказал Питер.

– Милорд, – торопливо заговорил Селлон, – милорд, я вам не лгал. Из окна видно часы. Мистер Кирк только что сказал мне…

– Верно, – подтвердил Кирк. – Половина первого, ясно как день… Ого! – добавил он, приглядевшись. – Они сняли кактус.

– Нет, не сняли, – отозвался Питер. – Кактус по-прежнему на месте. Вы лучше заходите. Входная дверь заперта. Возьмите ключи и заприте за собой… Все в порядке, – добавил он Кирку на ухо, – но не шумите там – возможно, придется кого-то арестовать.

Оба полицейских исчезли в мгновение ока. Мистер Паффет, задумчиво чесавший в затылке, обратился к Питеру:

– Что-то несуразное у вас получилось, м’лорд. Вы точно уверены, что оно не сорвется? – И, словно в качестве меры предосторожности, он нахлобучил котелок.

– Если только кто-нибудь не откроет приемник, чтобы послушать граммофонную вакханалию в 12:30… Ради бога, падре, не трогайте крышку!

Викарий, подошедший было к приемнику, при звуках повелительного голоса виновато отпрянул.

– Я только хотел поближе взглянуть на веревочку, – объяснил он. – Ее ведь совершенно не видно на фоне стены. Удивительно. Это, видимо, потому, что она такая черная и такая тонкая.

– В этом и есть смысл лески. Простите за крик, но держитесь подальше, вдруг оборвется. Вы понимаете, что из всех нас под угрозой только вы?

Викарий удалился в угол, чтобы обдумать это. Дверь распахнулась, и миссис Раддл, незваная и нежеланная, громко объявила:

– Пылиция пришла!

– Вот те раз! – сказал мистер Паффет. Он попытался выставить ее, но миссис Раддл твердо вознамерилась выяснить, что здесь так долго обсуждают. Она решительно встала у двери, уперев руки в боки.

Кирк перевел свой бычий взгляд с Питера на потолок, где обнаружил поразительное явление: кактус, парящий в воздухе словно Гудини, без видимой поддержки.

– Да, – сказал Питер. – Вот он где. Но не трогайте приемник, или я не ручаюсь за последствия. Полагаю, именно там кактус находился в 21:05 в позапрошлую среду, поэтому Селлону и удалось увидеть часы. Это называется реконструкцией преступления.

– Преступления? – переспросил Кирк.

– Вам нужен был тупой предмет, которым можно ударить высокого мужчину сзади и сверху. Вот он. Им можно проломить череп быку – если правильно приложить силу, вот так, например.

Кирк снова посмотрел на горшок.

– Гмм… – произнес он медленно. – Мило… но хорошо бы иметь доказательства. Когда я осматривал горшок, на нем не было ни крови, ни волос.

– Конечно не было! – выкрикнула Гарриет. – Его протерли.

– Когда и как? – спросил Питер, резко повернувшись к ней.

– Не раньше минувшей среды. Позавчера. Ты только что нам напомнил. В среду утром прямо на наших глазах – мы все сидели и наблюдали. Это Как, Питер, это Как!

– Да, – подтвердил он, улыбаясь в ответ на ее возбуждение. – Это Как. Теперь мы знаем Как – значит, знаем и Кто.

– Слава богу, наконец мы что-то знаем, – сказала Гарриет. В данный момент ее мало волновало и Как, и Кто. Она торжествовала, увидев гордую посадку головы Питера, который улыбался ей, слегка покачиваясь с пятки на носок. Работа закончена – и, в конце концов, поражения не было. А значит, не будет больше жутких снов о скованных и сломленных людях, бредущих по пустыне среди колючих кактусов в поисках чего-то забытого.

Но викарий, не будучи женой Питера, воспринял все иначе.

– Вы утверждаете, – потрясенно произнес он, – что когда Фрэнк Крачли полил кактус и вытер гор шок… Но это ужасное умозаключение! Фрэнк Крачли поет у меня в хоре!

Кирк, казалось, был доволен.

– Крачли? А это уже кое-что. У него был зуб из-за сорока фунтов… Он решил рассчитаться со стариком и жениться на наследнице… Двух зайцев одним тупым предметом, а?

– На наследнице?! – воскликнул викарий, снова остолбенев. – Но он женится на Полли Мэйсон – сегодня приходил насчет оглашения брака.

– Это очень печальная история, мистер Гудакр, – сказала Гарриет. – Он был тайно помолвлен с мисс Твиттертон, но он… тссс!

– Вы думаете, они были заодно? – начал Кирк, а затем внезапно осознал, что мисс Твиттертон находится с ними в комнате.

– Я нигде не могу найти вашу авторучку, – серьезным извиняющимся голосом сказала мисс Твиттертон. – Надеюсь, что… – Тут она уловила странное напряжение в атмосфере и заметила, что Джо Селлон с открытым ртом смотрит туда, куда все остальные смотреть избегают. – Боже правый! Какая необычайная вещь! Как же дядин кактус туда забрался?

Она ринулась прямо к радиоприемнику. Питер поймал ее и оттащил.

– Это вряд ли, – загадочно бросил он Кирку через плечо, отводя мисс Твиттертон к тому месту, где, окаменев от изумления, стоял викарий.

– Так, давайте по порядку, – сказал Кирк. – Как именно, по-вашему, он это обделал?

– Если этот капкан был расставлен в вечер убийства, к 18:20, когда ушел Крачли (тут мисс Твиттертон сдавленно пискнула), то, когда Ноукс пришел, как всегда, в половине десятого, чтобы включить радио и послушать новости…

– А он пришел, – вставила миссис Раддл, – точно, как часы…

– Почему тогда…

Гарриет пришло в голову возражение, и, что бы Питер о ней ни подумал, она должна была его высказать.

– Но, Питер, неужели кто-нибудь даже при свете свечей мог подойти к радиоприемнику, не заметив, что над ним нет кактуса?

– Я думаю… – начал Питер.

Тут резко распахнулась дверь, ударив миссис Раддл по локтю, и вошел Крачли. В одной руке он нес торшер, а зашел, судя по всему, чтобы захватить что-то по дороге на улицу, к фургону, потому что он крикнул кому-то невидимому за спиной:

– Ладно, я возьму и потом закрою!

Он успел поравняться с радиоприемником, когда Питер спохватился:

– Что вы хотите, Крачли?

Его тон заставил Крачли обернуться.

– Ключ от радио, милорд, – быстро сказал он и, все еще глядя на Питера, поднял крышку.

На миллионную долю секунды мир замер. Затем тяжелый горшок обрушился, как цеп, сверкнув на солнце. Он скользнул в дюйме над головой Крачли, побелевшего от ужаса, и разбил на тысячу звенящих кусочков стеклянную колбу лампы.

Тогда и только тогда Гарриет поняла, что все закричали, и она в том числе. Потом на несколько секунд воцарилась тишина, а над головами, сверкая, раскачивался по дуге большой маятник.

– Не подходите, падре, – предостерег Питер. Его голос прорвал напряженную тишину. Крачли повернулся к нему со зверским лицом.

– Черт! Проклятый хитрый черт! Как ты узнал? Чтоб ты сдох – как ты узнал, что это я? Я тебе горло перегрызу!