– Насколько мне известно, у Петра Сергеевича нет деловых интересов на севере. Зачем ему продавливать северный вариант трассы? Вы ошибаетесь с начала и до конца, – уверенно проговорил Баев, сделав глоток кофе. – Тем более в эту вашу схему никак не укладывается начальник охраны химкомбината.

Настя помолчала. Факты закончились. Ну, почти закончились. Наступил черед догадок и предположений, а это почва ох какая зыбкая…

– Игорь Валерьевич, – осторожно начала она, – у поведения Петра Сергеевича могут быть два объяснения. Вернее, объяснение одно и то же, но сформулированное разными словами. Можно сказать: «Мне нужна трасса с севера». А можно сказать: «Мне не нужна трасса с юга». Понимаете разницу? Может быть, дело вовсе не в деловых интересах на севере, а в остром нежелании, чтобы трасса проходила с южной стороны. И это не просто «Я не хочу». Это страх, Игорь Валерьевич. Страх за свою жизнь.

– И что там такого, на юге? – Баев позволил себе скупо усмехнуться. – Страшные драконы? Ожившие мамонты? У вас буйная фантазия, Анастасия Павловна.

– Может быть, – согласилась она. – Знаете, мои начальники тоже обычно мне не верили. Так что ничего неожиданного вы не сказали. Я всего лишь человек, и я могу ошибаться. Но согласитесь, если бы я всегда оказывалась не права, меня не держали бы на этой работе. Меня просто сочли бы непригодной к службе в розыске и выгнали куда-нибудь бумажки перебирать. А я дослужилась до полковника, и выслуга у меня – тридцать лет. Так вот, я попросила своих друзей из Москвы выяснить все, что можно за такой короткий срок, о холдинге «Прометей НЕО груп» и о его руководителях. И обнаружилась одна любопытная деталь: холдинг-то занимается лакокрасочным производством, а вот группа директоров имеет побочный бизнес – производство электронной и лазерной техники. Разумеется, через подставные фирмы, не напрямую.

– Это криминал? – Губы полковника искривились в презрительной улыбке.

– Отнюдь, – рассмеялась Настя. – Однако в этом производстве необходимы редкоземельные металлы. А их крайне мало, рынок не насыщен. Это тоже факты, и они легко проверяются, вся информация есть в интернете, ее можно найти за пять минут. Что я, собственно говоря, и сделала. Теперь я озвучу еще один проверяемый факт, а потом перейду к догадкам. Вам известно, что по меньшей мере пять человек, работающих на комбинате у Ворожца, являются людьми из «Прометея»? Директор комбината, главный инженер, начальник охраны, начальник одного из цехов и начальник участка в этом цехе. Все они были приняты на работу одновременно, семь лет тому назад. Именно тогда, когда начались регулярные приезды директоров холдинга в Вербицк на охоту.

– Что в этом необычного? Люди встретились, договорились о совместной деятельности, вероятно, речь шла о каких-то услугах, которые «Прометей» мог оказать нашему комбинату, взамен Петра попросили трудоустроить на хорошие должности тех, кому «Прометей» хотел бы помочь. Обычная практика. Не вижу здесь ничего особенного.

– Да я бы тоже не увидела, Игорь Валерьевич, – со вздохом призналась Настя. – Но черт меня сподобил позвонить знакомым химикам, чтобы проконсультироваться. Я же все-таки юрист, в химии совсем не разбираюсь, и в химическом производстве тоже, поэтому никогда не позволила бы себе без помощи специалистов делать выводы о том, есть что-нибудь общее между удобрениями и красками или нет. Вот мне и сказали, что общего ничего нет. Зато между удобрениями и производством электронной и лазерной техники – есть, как оказалось. Мои друзья-химики вспомнили, что был человек, разработавший метод извлечения редкоземельных металлов из фосфогипса. Видите ли, редкоземельные металлы потому так и называются, что их мало и получить их трудно. Существует целая государственная программа научных исследований, направленных на решение этой проблемы. И вот нашелся талантливый химик, который придумал, как для этого использовать фосфогипс. Только он не захотел получать за это жалкие гроши, которые наше государство платит ученым. Он захотел больших денег, и, согласитесь, его трудно в этом упрекнуть.

– Фосфогипс? Что это?

– Это отходы, которые получаются при производстве удобрений из апатитов. То есть именно те отходы, которые в огромном количестве образуются на комбинате у вашего друга Петра Сергеевича. Конечно, для этого требуется сложное и дорогое оборудование и реактивы. Так что, скорее всего, как опять же предположили мои знакомые ученые-химики, на вашем комбинате получают концентрат, содержащий редкоземельные металлы, отправляют его в «Прометей», на один из заводов, например, в Новосибирск, это ближе всего, а там уже доводят дело до конца. Беда в том, Игорь Валерьевич, что при выделении концентрата тоже образуются отходы, и по химическому составу они совсем не похожи на те отходы, которые образуются при производстве удобрений. Это тоже факты, и их вы тоже можете проверить. Здесь нет ни слова выдумки. А теперь я задам вопрос. Можно?

– Слушаю.

– У вас рядом с городом есть полигон для утилизации токсичных отходов. Вы знаете, кто им руководит?

– Разумеется. Дальше?

– У этого человека есть какое-то личное отношение к Петру Сергеевичу?

– Допустим.

– Допустим «плохое» или допустим «хорошее»?

– Петр Сергеевич вступил с владельцем полигона, скажем так, в неразрешимый конфликт. – Теперь Баев уже почти улыбался. – Началось все с бизнеса, а закончилось Галиной, вы с ней знакомы. Но Галина была просто последней точкой, основной конфликт лежал именно в деловой сфере.

– И кто на кого обиделся?

– Владелец полигона ненавидит Петра. И Галину заодно, поскольку она ушла к Петру. Вы хотите сказать, что в такой ситуации Петр просто не может себе позволить рисковать и вывозить на полигон отходы, которые по химическому составу отличаются от заявленных в лицензии?

– Да, именно это я и хочу сказать.

Настя отодвинула пустую чашку и налила в высокий стакан воду из бутылки.

– Если бы не было конфликта, с полигоном легко можно было бы договориться. За деньги сегодня в нашей стране можно, к сожалению, договориться о чем угодно и с кем угодно. Но тут вопрос принципа. Коса нашла на камень. Уверена, что все отходы, привозимые на полигон, утилизируются без всяких проверок, за исключением отходов химкомбината. Петр Сергеевич об этом прекрасно знает, поэтому он вынужден проявлять предельную осторожность.

– И?

– И он вывозит отходы в тайгу. С южной стороны. А они токсичные, происходит заражение почвы. Если с южной стороны будут строить трассу, непременно возьмут пробы грунта. Обнаружат токсичность, начнут искать, вызовут соответствующие службы. И рано или поздно эту тайную свалку найдут. Проведут анализ отходов и дадут однозначный ответ: что это за производство, при котором они образовались. Думаю, вы прекрасно понимаете, что последует за этим. Химкомбинат – первый и единственный кандидат на тотальную проверку. Все эти годы никто ничего не проверял, никакой контроль к Ворожцу даже не совался, все понимали, что он друг мэра и ваш. Но это, так сказать, местный колорит. Строить трассу будут область и федерация, а для них Петр Сергеевич священной коровой не является. Вся эта ситуация вскроется, Петр Сергеевич заплатит огромные штрафы, но я не думаю, что он их сильно боится. На штрафы любого размера он плевать хотел, не обеднеет. А вот то, что в результате проверок редкоземельную лавочку прикроют, – это действительно опасно. Он смертельно боится своих друзей из «Прометея», потому что у них производство. У них цепочка. И Ворожец – звено в этой цепочке. Звено порвалось – цепь повисла и перестала выполнять свои функции. Ворожец дал гарантии, что все будет бесперебойно и беспроблемно. Под эти гарантии люди из «Прометея» вложили деньги в оборудование и реактивы и поставили своих людей на нужные места: директор, главный инженер, охрана, цех, в котором стоит оборудование. Если возникнут перебои и проблемы, ему этого не простят. А нравы в этой среде жесткие, не мне вам рассказывать – не вам меня слушать. Вот почему Петр Сергеевич так не хочет, чтобы с южной стороны велись строительные работы. Вот почему он заинтересован в северном варианте прокладки трассы. И вот зачем он нанял специалиста, который сделал все возможное, чтобы настроить население города «за» северный вариант и «против» мэра, заинтересованного в южном варианте. Петр Сергеевич панически боится за собственную жизнь. Ему во что бы то ни стало нужна победа Горчевского, у которого финансовая заинтересованность как раз в северном варианте.