а владельцам товаров разрешалось оказывать сопротивление офицерам короля, осуществляющим реквизицию, силой. Солдат нельзя было размещать на постой более чем на один день. Великий ордонанс обязывал правительство к продолжению войны. Налоговые поступления должны были собираться и расходоваться под надзором комиссаров, назначаемых Генеральными Штатами, и использоваться исключительно на военные цели. Ни одно перемирие не должно было заключаться без согласия Генеральных Штатов[458].

Сразу же после оглашения Великого ордонанса началась работа по чистке администрации. Комиссия реформаторов состояла из опытных чиновников и ярых недовольных. Более половины из них были членами Совета восьмидесяти. В течение нескольких дней деятельность королевской администрации была введена в хаос. В соответствии с Великим ордонансом все главные чиновники департаментов освободили свои должности на время рассмотрения их провинностей. Некоторые из них были быстро утверждены в своих должностях. Большинство же — нет. Парламент, этот великий резервуар авторитаризма, обнаружил, что число его судей сократилось с шестидесяти до шестнадцати. Отправление правосудия в Париже пришлось приостановить на несколько дней, пока комиссия обсуждала, восстановить или заменить королевского прево. Пятнадцать членов Счетной палаты, которых Генеральные Штаты особенно строго критиковали за праздность и нерегулярность их работы, были уволены и заменены четырьмя неопытными мирянами. Они сдались через день и умоляли Совет восстановить некоторых из прежних чиновников, чтобы показать им, что нужно делать. В провинциях ряды королевских чиновников поредели, поскольку местные жители воспользовались возможностью пожаловаться на плохое управление, реальное или воображаемое[459].

Великий ордонанс о реформе, принятый в марте 1357 года, ознаменовал краткий момент солидарности между разрозненными врагами правительства, прежде чем они рассыпались в потоке взаимного антагонизма. Ход заседаний Генеральных Штатов не зафиксирован. Но есть много свидетельств того, что в них главенствовали дворяне и влиятельная и хорошо организованная фракция аристократов-епископов. Возможно, они были не более сплоченной политической партией, чем любое другое сословие французского общества, но многие из них, особенно те, кто имел интересы на западе Франции, все больше разочаровывались в финансовом бессилии и военном параличе королевского правительства. Карл Блуа был характерным примером политической измены, которое другие дворяне совершали менее заметно. Провал Генеральных Штатов в октябре 1356 года стал для него личным несчастьем, поскольку он привел непосредственно к неспособности Дофина собрать деньги для помощи Ренну. К январю следующего года этот принципиально лояльный принц, который в течение пятнадцати лет зависел от военной и политической поддержки короны, полностью переключился на дело административной реформы. Роберт Ле Кок и Этьен Марсель стали его друзьями, коллегами и союзниками в общем деле. В решениях Генеральных Штатов воплотились многие поверхностные средства, которые эти люди предлагали для лечения недугов французского государства. Они были почти полностью направлены против класса профессиональных администраторов, который на протяжении более полувека становился все более многочисленным и процветающим. В Великом ордонансе не было прописано ни значительных мер по реформированию конституции, ни требований о создании постоянного органа Генеральных Штатов для контроля над работой правительства. Вместо этого шестьдесят один пункт ордонанса в основном касался сравнительно тривиального административного регулирования. Когда Совет Дофина был воссоздан сразу после созыва Генеральных Штатов, его состав в точности отражал коалицию интересов, стоявших за Великим ордонансом. Там было несколько радикальных оппозиционных политиков, таких как Роберт Ле Кок, и несколько представителей северных городов. Но в основном в его состав входили принцы крови и военное дворянство. Юристы и постоянные чиновники, которые так долго главенствовали в королевском Совете, были исключены.

То, что разрушило усилия Генеральных Штатов в феврале 1357 года, не было конфликтом сословий или идеологий. Это произошло позже. А это был раскол между пленным королем в Бордо и реформированным правительством в Париже[460].

* * *

Замок Мирамбо, расположенный над дорогой из Сента в Бордо, был одной из последних крепостей в Сентонже, все еще остававшихся в руках французов. Здесь во второй половине января 1357 года, когда Дофин сдался парижанам, Пьер де ла Форе, Симон Бюси и небольшая группа французских дипломатов собрались для переговоров о мире с принцем Уэльским. Условия не были благоприятными для французов. Представители принца находились в двадцати милях от Мирамбо в Блае. Сообщения между ними передавались с большим трудом. Ни одна из сторон не имела права договариваться о многом. В последнюю неделю января пришло известие, что два руководителя французской делегации были уволены со своих постов и что поручение данное Бюси Дофином было отменено. После этого конференция прекратилась. Два смещенных министра остались и присоединились ко двору Иоанна II в Бордо. Остальные вернулись с пустыми руками в Париж, чтобы стать свидетелями унижения Дофина Генеральными Штатами[461].

Французский король, содержавшийся Бордо, окруженный разочарованными товарищами по заключению и политическими беженцами, воспринял известие о беспорядках в Париже с нарастающим страхом и негодованием. Ордонансы Генеральных Штатов не предусматривали никаких средств для его выкупа. Напротив, налоговые поступления, за которые проголосовало собрание, были строго зарезервированы для нового военного наступления. Возможность заключения мира с Англией путем переговоров даже не рассматривалась. Неизвестно, когда Иоанн II решил отказаться от правления своего сына и работы Генеральных Штатов и взять управление делами в свои руки, но его приготовления, должно быть, уже шли полным ходом к моменту закрытия Генеральных Штатов в начале марта. Примерно в это время кардинал Перигорский и его коллега прибыли в Бордо, чтобы придать новый импульс мирному процессу. Они нашли французского короля более чем готовым к этому. Когда в начале марта 1357 года в гасконской столице открылась новая конференция, французский король назначил команду из одиннадцати своих послов. Не менее восьми из них были набраны из пленников, находившихся с ним в Бордо. Трое других (Симон Бюси, Пьер де ла Форе и Роберт де Лоррис) были министрами в изгнании, которые были уволены ордонансом Генеральных Штатов. 18 марта 1357 года, после нескольких дней переговоров, они согласовали условия мирного договора. Поскольку принц Уэльский имел лишь очень ограниченные полномочия от своего отца, договор должен был быть одобрен Эдуардом III. Его условия держались в секрете, и ни одна копия текста не сохранилась. Но если он был приемлем для послов принца, то, скорее всего, он включал очень значительные территориальные уступки. Несомненно, существовали веские причины для того, чтобы горячие головы в Париже не узнали, сколько было уступлено, до тех пор, пока не был совершен последний акт. Чтобы сохранить статус-кво, было решено объявить перемирие во всех частях Франции на два года, до Пасхи 1359 года[462].

Перемирие было объявлено в Бордо 23 марта 1357 года. Сразу после этого три посла Иоанна II, архиепископ Санса, его брат граф Танкарвиль и Жан д'Артуа, граф д'Э, были условно освобождены и отправлены в Париж с грамотами, которые должны