– Расскажите, на что жалуетесь.

– Постоянная сильная жажда. Пять месяцев мне приходится пить между приемами пищи. Не алкоголь, разве что не могу достать воды. И худею. Иногда покалывает в пальцах, они немеют, бывает, плохо вижу. Все время чувствую крайнюю усталость, и нарывы идут по всему телу, был даже карбункул. Я работаю, и тяжело, на военном заводе, и это занятие не для меня. А сейчас мне прислали бумаги на призыв, и я не чувствую себя годным. И решил, пусть меня как следует посмотрит специалист перед медкомиссией. Мистер Фринтон посоветовал вас.

Доктор Колмен, делавший записи в карточке, нажал кнопку звонка на столе. Появилась секретарша.

– Подготовьте мне историю болезни для мистера Эйвелинга, – сказал он, протягивая ей карточку.

Она вышла, а врач обернулся к Дэвиду:

– Мне бы хотелось вас осмотреть. Разденьтесь, пожалуйста, за ширмой. И мне нужно немного вашей мочи на анализ. Возьмите вот это.

Он дал Дэвиду баночку, и тот, зайдя за ширму, выполнил распоряжения доктора Колмена. Когда врач вошел туда же, пациент лежал на кушетке, накрытый приготовленным одеялом.

Осмотр прошел быстро, удивив Дэвида и повысив степень его интереса. Когда он снова оделся, доктор Колмен зажег спиртовку на приставном столике и провел какие-то анализы с предоставленным материалом. Дэвид же занял прежнее место, с удовлетворением отметив, что в одной из пробирок выпал тяжелый красно-золотистый осадок.

Вскоре доктор Колмен вернулся к столу и медленно сел.

– Боюсь, дружище, – сочувственно сказал он, понизив голос, как перед сообщением тяжелого известия, – у вас довольно серьезное заболевание. Симптомы, которые вы мне изложили, наводят вас на какие-то подозрения? Друзья не предполагали, отчего вам хочется пить?

– Это диабет?! – вскрикнул Дэвид, надеясь, что не пережал с испугом.

– Боюсь, что именно так.

– Вы уверены?

– Полностью. Осмотр вместе с анализом мочи не оставляют и тени сомнения в вашей болезни.

«Лживая сволочь, – с негодованием подумал Дэвид. – Он ведь даже не видел выданного образца! Не выполнил самых элементарных предосторожностей, которые в любой страховой больнице соблюдают во избежание жульничества. А уж клинический осмотр!»

Вслух он сказал:

– Это для меня серьезные новости. Видимо, предполагается долгий курс лечения?

– Конечно. Наверняка ваш личный врач сможет вам его назначить. Но еще это значит, что вы совершенно непригодны к военной службе. Вы это, надеюсь, понимаете?

– Боюсь, что да. Но в таком случае вы дадите мне заключение, которое я предъявлю на медкомиссии?

– Разумеется.

Доктор Колмен снова нажал кнопку на столе, секретарша появилась почти сразу, неся историю болезни уже в обложке. Доктор Колмен взял у нее карту, прочел свои заметки, которые она переписала с карточки, и стал что-то строчить под ними.

«Старый жулик, – подумал Дэвид. – Не может же не знать, что анализировал чужой образец и шансы повторить такой номер на медкомиссии невелики. Но готов выписать заключение – и получить гонорар». Прочитать, что пишет доктор Колмен, Дэвид не мог и не пытался это сделать. Его интересовало не столько докторское заключение, сколько процесс, к нему приведший. Рассеянным взглядом он обвел стены кабинета. Мебель, конечно, принадлежит не доктору Колмену, а отсутствующему специалисту, которого тот заменяет. Ничего необычного или незнакомого. Кабинет – как сотни других таких же, стол, как все столы на Харли-стрит, обширный, отлично оснащенный письменными принадлежностями, календарь, пресс-папье, ртутный тонометр для артериального давления, за ширмой – кушетка для осмотра, все как обычно. Но необычен, очень необычен доктор Морис Колмен.

Дэвид услышал шорох выдвигаемого ящика и перевел взгляд на врача.

Доктор Колмен действительно был очень необычен. У Дэвида екнуло сердце, когда он увидел в его руке небольшой револьвер, направленный ему в лицо.

– Не такой уж он умный, оказывается, этот доктор Дэвид Уинтрингем, – сказал Колмен, не повышая голоса.

– Более точным было бы слово «осторожный», – ответил Дэвид. – Полагаю, дрессированная секретарша уже звонит вашим друзьям в Уэйкли.

– Полагать можете все, что хотите. Только вам на это почти не осталось времени.

Дэвид посмотрел на часы. Инспектор должен прибыть без малого через десять минут. Что лучше: рискнуть и броситься в драку или же попытаться его разговорить, чтобы трепался до прибытия подкрепления? Вспомнив, что секретарша в игре, а вид у девушки вполне спортивный, Дэвид остановился на втором варианте.

– Скажите, – начал он непринужденно, – вы полностью доверились сообщению из Уэйкли или же заметили в моем поведении что-то необычное во время осмотра?

Доктор Колмен ответил не сразу. И когда он заговорил, Дэвида поразила перемена в его голосе. Он явно злился и старался сдержать злость.

– Я отказываюсь обсуждать вымышленную болезнь, которую вы мне тут изобразили. Вы не хуже меня знаете, что специально добавили сахар в анализируемую жидкость.

– Конечно же, добавил. И по всем правилам вы должны были присутствовать, чтобы не дать мне такой возможности.

– Я доверяю своим пациентам, пока не доказана их недобросовестность.

– Точнее, доверяете им самим симулировать свою болезнь. Разумно. Окупается без усилий.

– Молчать! – Доктор Колмен возвысил голос и поднял руку с револьвером. – Закройте рот и слушайте. Вы слишком много знаете, чтобы позволить вам выйти из этого дома, и живым вы не уйдете, я обещаю. Но сперва я должен узнать, кому и что известно. Много ли вы рассказали той шайке олухов, что называет себя полицией Шорнфорда?

– Да все, – виновато развел руками и улыбнулся Дэвид. – Понимаете, я не сумел бы заставить их сделать самую тягомотную часть работы, если бы не рассказал им все, что уже обнаружил.

– Про колодец в Уэйкли сообщил Стейнсу местный констебль.

– Определенно. Но констебля просветил я – в пабе, сразу после того, как чуть туда не рухнул.

– Для вас лучше было бы рухнуть. Я в вас стрелять не буду. Не потому, что может переполошиться Харли-стрит: у меня револьвер с глушителем. Нет, стрелять я не стану. Моя секретарша сделает вам укол. Я склоняюсь к стрихнину. Вы мне заплатите за все доставленные хлопоты.

– Не валяйте дурака, – отозвался Дэвид. – Не думаете же вы, что я буду тихо сидеть, пока ваша мускулистая подруга тычет в меня иглой? Да у вас, я смотрю, страсть к шприцам. Вы же приготовили тот, который убил Урсулу Фринтон?

У доктора Колмена дернулся глаз.

– Не докажете. Ничего не докажете!

– Кроме одного: мисс Фринтон не страдала болезнью сердца. Это уже доказано. И умерла она от никотинового отравления. Что тоже доказано. Ее вы осматривали так же тщательно, как меня? Может, она и не заметила, что вы выслушивали сердце не в тех межреберьях? Не обратила внимания, что вы не проверили те полдюжины симптомов, которые свойственны ее предполагаемому состоянию. Вы же не слишком тщательно искали у меня признаки диабета? Изменения сетчатки не смотрели? Поражения нервов? Дополнительные анализы, сахар в крови, сахарная кривая и так далее? Нет. Вы заметили щедрую порцию моего недельного сахарного пайка, который я сыпанул в материал перед тем, как отдать вам, и этого хватило. Потому что, естественно, мне нужно заключение, освобождающее от призыва. Что очень благоприятно для вашего кошелька. Кстати, сколько вы берете? У меня с собой чековая книжка.