Впрочем, не стоит думать, что все перечисленные в записке рижской резидентуры советские связи Кутепова были реальными. К этому времени ОГПУ избрало оригинальную тактику, оно стало играть на опережение, во многом направляя и контролируя деятельность генерала, причем сам он об этом и не подозревал. Речь идет о знаменитой операции «Трест» (проведенной в 1922–1927 годах), в ходе которой в белоэмигрантские круги было внедрено множество агентов ОГПУ, как из числа самих эмигрантов, так и постоянно проживавших в Европе резидентов советской разведки. В Советском Союзе обстоятельства операции «Трест» были рассекречены в 1965 году, когда увидел свет посвященный ей роман-хроника Л. В. Никулина «Мертвая зыбь». Не претендовавший на художественные открытия и написанный весьма убогим «суконным» языком роман тем не менее пользовался большим успехом и лег в основу многосерийного телевизионного фильма С. Н. Колосова «Операция „Трест“», премьера которого состоялась в мае 1968 года. Именно тогда на советском экране зритель впервые смог увидеть Кутепова, образ которого весьма качественно воплотил артист Г. А. Гай.

Легенда «Треста» была разработана очень убедительно, прошла несколько проверок, и под обаяние якобы существовавшей в СССР Монархической организации Центральной России (МОЦР) подпали даже весьма трезвомыслящие эмигранты. Ведь в «рядах» МОЦР «состояли» такие величины, как хорошо известные до 1917 года генералы А. М. Зайончковский[570] (кстати, первый полковой командир Кутепова) и Н. М. Потапов[571], и, как признавался кутеповский резидент в Польше С. Л. Войцеховский[572], «мы не могли представить себе генералов Зайончковского или Потапова презренным орудием чекистов»[573]. А в существование в СССР подпольной антисоветской структуры так хотелось верить! К слову, в записке рижской резидентуры ИНО бывший генерал от инфантерии Андрей Медардович Зайончковский и его дочь Ольга Андреевна Попова упоминались как одни из главных «клиентов» кутеповских эмиссаров; это показывает, что работавшие в Латвии чекисты не были посвящены в подробности «трестовской» игры и принимали ее за чистую монету. На раннем этапе «Треста» было легендировано участие в нем также М. Н. Тухачевского, у которого, кстати, были отличные отношения с Зайончковским.

Кутепов установил связь с «Трестом» через Марию Владиславовну Захарченко-Шульц — одну из самых идейных и бесстрашных своих бойцов, которую генерал ласково называл «племянницей» (что породило устойчивую легенду о том, что она действительно родственница Кутепова). «Впечатление от этой группы самое благоприятное: чувствуется большая спайка, сила и уверенность в себе, — сообщала Захарченко-Шульц из Москвы в Париж. — Несомненно, что у них имеются большие возможности, прочная связь с иностранцами, смелость в работе и умение держаться. Их лозунгом является великий князь Николай Николаевич — законность, порядок»[574]. В июле 1925 года Кутепов впервые встретился в Париже с «лидером» МОЦР, бывшим статским советником А. А. Якушевым[575], с которого, собственно, и началась провокация «Треста». Общался с ним и сам, и вместе с великим князем Николаем Николаевичем, и в итоге вполне поверил визитеру. Не поверить Якушеву было сложно, он ведь и был самым настоящим, истовым монархистом, только «перекованным» советскими спецслужбами. Поверив в существование МОЦР, Кутепов стал ее представителем в Париже, не раз встречался с ее деятелями. И главное, изменил политику Боевой организации: отказался от идеи убийств главных чекистов Ф. Э. Дзержинского, В. Р. Менжинского и А. Х. Артузова, начал отправлять своих боевиков в СССР по каналам «Треста», то есть, сам того не ведая, перешел под контроль советских спецслужб. Правда, по утверждению С. Л. Войцеховского, доверие Кутепова к «Тресту» «не было безграничным. Он отклонил приглашение МОЦР съездить в Россию и „проверял“ связанных с „Трестом“ людей»[576]. Но это было по большому счету не важно.

До определенного момента «Тресту» удавалось выполнять основную задачу: под предлогом наличия в СССР мощной антисоветской группы, занимающейся подготовкой восстания, убеждать Кутепова не торопиться с активными действиями и полностью контролировать его агентов. Но в марте 1927 года на совещании в финском городе Териоки Кутепов напрямую спросил у Н. М. Потапова, когда именно МОЦР собирается поднимать восстание против советской власти. Стало ясно, что генерал намерен действовать более решительно. А 17 мая 1927 года в рижской газете «Сегодня» один из деятелей «Треста» Эдуард Стауниц (Александр Опперпут)[577] опубликовал сенсационное признание — Якушев, Потапов и умерший в 1926 году Зайончковский работали на советские спецслужбы, а МОЦР был грандиозной провокацией красных, созданной с целью контроля над деятельностью антисоветских организаций за рубежом. Самого же Стауница-Опперпута принудили к участию в этой операции, но он 13 апреля бежал в Финляндию, каялся и просил дать ему возможность искупить вину. Для пущей убедительности Стауниц-Опперпут вывел из СССР четверых кутеповских «активистов», которым грозил неизбежный арест.