Но штука в том, что она боится приехать, а я боюсь возвращаться. Мы в тупике. Кто-то должен уступить. Теперь — моя очередь.

— Смотри, кого я нашла! — Мама появляется в баре, кружась в вальсе, и на руках у нее Ринго.

Я не могу сдержать радостной улыбки.

— Ты уезжаешь? — грустно говорит Ринго.

— Завтра утром, — подтверждаю я.

— Я должен попрощаться.

Я опускаюсь рядом с ним на колени.

— Спасибо.

— А еще папа просил передать тебе вот это. — Он протягивает мне пакет. Внутри — темно-серый кашемировый свитер Люка, тот самый. — Он сказал, что ты никак не можешь найти свитер, который не колется, и что этот тебе нравится.

— Да, очень. — Я заворачиваюсь в мягкую теплую шерсть.

Я ужасно счастлива, что теперь у меня есть его вещь, к которой можно уютно прижаться.

— Кашемир — это навсегда, — сообщает мне Ринго.

Так свитер становится обручальным кольцом.

— Скажи своему папе, пожалуйста, что свитер мне очень нравится.

— У меня тоже есть для тебя кое-что. — Ринго подает мне маленький бумажный пакет.

Я открываю его и вынимаю глиняную тарелочку с Лазурным Гротом.

— Чтобы ты запомнила это волшебство! У меня сжимается сердце.

— Я никогда не за буду! — Всхлипнув, я прижимаю Ринго к сердцу.

Невероятно, я оставляю здесь двух любимых мужчин.

— Пожалуйста, приезжай еще, поскорее! — Ринго не отрываясь смотрит на меня огромными карими глазами.

— Обязательно! — обещаю я. — Присмотри за моей мамой, пожалуйста. Проследи, чтобы она заказывала правильные сочетания мороженого!

Ринго робко хихикает:

— Конечно.

Мама ерошит его волосы.

— Отведу-ка я тебя лучше обратно в магазин. Ринго кивает. Я смотрю, как они идут к двери.

Вдруг Ринго вырывается и бежит обратно ко мне, чтобы я его еще раз обняла.

— TI amo, Ким!

— Я тоже тебя люблю, — вздыхаю я, прижимаясь щекой к его шелковистым волосам.

Когда через полчаса мама возвращается, я все еще в задумчивости поглаживаю кашемировые рукава.

— Мне очень жаль, что у вас с Люка так получилось, — говорит она и присаживается рядом.

Мама произносит это очень искренно, и ее несколько ошарашивает, когда я отвечаю:

— А мне — нет. Ну, мне жаль, что это закончилось, но я не собираюсь сожалеть о том, что это случилось, как бы больно мне ни было.

— А ты уверена, что сдаешься не слишком рано? Я вздыхаю.

— Я люблю Люка, но я не смогу простить себе, если Ринго из-за меня потеряет отца. В каком-то смысле я бы причинила ему то… — Я замолкаю.

Маму это ранило.

— Прости, — шепчу я.

— Ты бы причинила ему то, что я причинила тебе. — Мама подавлена.

Я не могу все время заставлять ее чувствовать себя виноватой.

— Подожди, — говорю я. — Ты же говорила, что у вас с Дереком это случилось только один раз — отец узнал об этом, и все было кончено.

— Да. — Мама печально кивает.

— Единственная разница между вами с Дереком и нами с Люка заключается в том, что вас уличили. Я не могу и впредь винить тебя за то, что отец ушел. Я теперь понимаю, что мы не всегда властны выбирать, кого любить, но мы решаем сами, что с этим делать. И я рада, что у нас с Люка было то, что было, потому что теперь я могу понять тебя. Я рада, что немного остудила страсти, уехав с Тайлером, потому что у меня появилась возможность отойти на шаг и обдумать, чего я действительно хочу. Теперь я должна выбрать вариант, который позволит мне сохранить хоть немного самоуважения. Я не осуждаю тебя, мама. Все мы должны поступать так, как считаем правильным.

— Я восхищаюсь тобой, Ким. Ты такая сильная. Все эти мужчины в моей жизни… — Она смолкает. — Мы никогда толком об этом не говорили.

Я собираюсь было сказать, что это не обязательно, но потом понимаю, что ей необходимо высказаться. Ей нужно, чтобы я ее выслушала.

— Когда ушел твой отец, я чувствовала жуткое отвращение к себе — за ту боль, что я причинила ему и тебе. — и мне было нужно, чтобы кто-нибудь сказал мне. что я — хорошая. Так что когда я встретила Майка и он решил, что я — совершенство, я ухватилась за эту возможность. Он постоянно говорил мне, какая я замечательная, а мне все было мало. Его слова согревали меня, и какое-то время все было в порядке, но потом очарование начало развеиваться. Я видела, как ты на меня смотришь, и опять начала презирать себя, и снова отправилась на поиски мужчины, который все исправит. Мама заглядывает мне в глаза. — Моих отношений никогда не хватало надолго. Я шла от мужчины к мужчине, стараясь найти кого-то, кому смогу поверить, но я просто не там искала. Оказывается, мне нужно было, чтобы ты сказала, что прощаешь меня. Я хватаю ее за руку.

— Мам, я тебя простила! Я знаю, тебе долго пришлось этого ждать, но я говорю это от всего сердца. Если бы отец захотел продолжать со мной встречаться, ему бы ничто не помешало. Но он предпочел этого не делать. И в этом ты не виновата.

— Я бы на все пошла, чтобы он остался, — признается мама. — У меня сердце разрывается оттого, что он взял и исчез из твоей жизни.

— Я думаю, ему было просто все равно.

— Нет, Ким. Он любил тебя, правда любил.

— А ты бы вот так меня оставила?

— Никогда! — От одной этой мысли мама пришла в ужас. — Я думаю, дело в том, что вся эта история казалась ему… беспорядком. Я не могу придумать лучшего слова. Он любил порядок. Он хотел всегда владеть ситуацией, во всем добиваться успеха. Когда он смотрел на меня, то видел неудавшийся брак, а с тобой, я думаю, он вообще не знал, что делать, раз он не может ежедневно присутствовать в твоей жизни. Это разрушало образ, который он создавал — образ идеального отца. Мне кажется, он хотел все перечеркнуть и начать с чистого листа.

Перечеркнуть человеческую жизнь! Я-то всегда представляла отца раненым животным, которое уползло в высокую траву зализывать раны, но так и не смогло вернуть себе силы. Я его жалела. Я гневалась из-за него на маму. А теперь я вижу человека, который отбрасывает людей, если они не укладываются в его представление о порядке.

— Это же меняет все дело! Почему ты мне раньше этого не говорила?

— Ты и так была зла на меня. Скажи я тебе тогда, и ты потеряла бы веру в обоих родителей. Я думала, что однажды он к тебе вернется и мы сможем все прояснить. Но он не вернулся.

Я смотрю в пол.

— Пожалуйста, не держи на него зла, милая. Я уверена, он сотни тысяч раз жалел о сделанном, но уже не мог с тобой связаться. Он, вероятно, считал, что уже слишком поздно или что, вернувшись, он может разрушить твою жизнь.