Сколько проклятых денег! Миллионы. Десятки миллионов. Почему же так дьявольски трудно раздобыть последние пятнадцать тысяч для немки? Мэл, мать, Сью Шеклтон, Люк поистине блеснули.

Банк проявил неожиданное сочувствие, но поскольку кредит уже превышен, менеджер предупредила, что потребуется согласие директора, и усомнилась, что тот его даст. Единственный реальный вариант – повысить закладную, но на это уйдет не одна неделя, а времени нет.

Зазвонил мобильник. Номер не высветился. Она тихонько ответила, не желая получить выговор за личный звонок.

Марлен Хартман торопливо и напряженно заговорила:

– Миссис Беккет, мы нашли подходящую печень. Завтра днем сделаем пересадку. Завтра к полудню приготовьте, пожалуйста, Кейтлин, соберите вещи. Получили от меня список необходимого?

– Да… – пробормотала Линн. В горле так пересохло, что невозможно выдавить ни звука. – Можете… можете что-нибудь сказать… о доноре?

– Молодая женщина, попавшая в автокатастрофу. Мозг уже мертв, подключены аппараты жизнеобеспечения. Больше сказать ничего не могу.

– Спасибо. Спасибо.

На Линн нахлынуло головокружение и тошнота от переживаний – и страха.

Из-за темных снежных туч свет в половине пятого быстро тускнел. Они уже обследовали множество дыр, но все впустую. На обратном пути еще раз проехали мимо мини-маркета, мясной лавки, кафе, православного храма в строительных лесах. Две крупные собаки, серая и черная, деловито рылись в отбросах. Ралука на заднем сиденье, успокоившись после дозы, вдруг рванулась вперед и взволнованно крикнула:

– Господин Йен! Вон там, видите? Остановитесь!

Сначала Тиллинг увидел лишь широкий пустырь с допотопными машинами, обшарпанными многоэтажными жилыми домами. Он резко тормознул, машина ухнула в выбоину, остановилась. Сзади бешено загудел старый грузовик. Промчался мимо, на волосок не задев крыло «опеля».

Ралука ткнула пальцем в сторону трех фигур, вылезших из рваной дыры в бетоне. Приблизившись к дыре, Тиллинг увидел импровизированную конуру под рухнувшим забором. Внутри лежал пес, что-то грыз, не обращая внимания на погоду. Неподалеку с включенным мотором, пуская дым из выхлопной трубы, стоял большой черный «мерседес».

Высокая элегантная женщина в меховой шапке, длинном темном пальто тащила за руку растерявшуюся девочку с темными волосами, в вязаной шапке, голубой дутой безрукавке поверх рваного разноцветного спортивного костюма. Ее одежда, как и кроссовки, безнадежно не подходила к погоде. Парень в куртке с капюшоном, джинсах и тоже в кроссовках стоял у провала, с тоской наблюдая за ними.

Женщина вела девочку к машине. Девочка оглянулась и помахала парню. Тот помахал в ответ, что-то крикнул. Потом она махнула псу, но тот даже не посмотрел в ее сторону.

Ветер гнал снег стеной.

– Это она! – завопила Ралука. – Симона!

Йен Тиллинг выскочил из машины, снег кнутом хлестнул в лицо. Андреа рванула свою дверцу, выбралась наружу, за ней последовали остальные. Прогрохотал другой грузовик, им пришлось обождать. Тиллинг крикнул во весь голос:

– Стой! Стойте!..

Женщина с девочкой были уже у самого автомобиля.

– Стой! – опять рявкнул он, крикнул парню: – Останови их!

Услышав крик, женщина оглянулась, поспешно открыла заднюю дверцу, втолкнула девочку, влезла сама, «мерседес» рванул с места. Тиллинг пробежал за ним сотню ярдов, пока не упал лицом вниз. Поднялся, пыхтя, приказывая Ралуке, Андреа и Илеане садиться в «опель». Остановился рядом с парнем, разглядел высохшую руку.

– Это была Симона?

Парень не ответил.

– Симона?

Парень промолчал.

– Ты Ромео?

– Может быть.

– Слушай, Симона в опасности. Куда она поехала?

– Госпожа везет ее в Англию.

Тиллинг выругался, подскочил к своей машине, сел, нажал на акселератор, помчался за «мерседесом». Через пару минут понял, что потерял его.

Она уже скучает по Ромео и Артуру. Когда протянула псу косточку, тот тоскливо взглянул на нее. Как будто чувствовал, что они расстаются навсегда. Пообещав Артуру когда-нибудь вернуться, она обняла лохматую шею, поцеловала в нос. Он смотрел недоверчиво, будто знал, что бывают разные прощания – на время и навеки. Понес косточку к себе в укрытие, даже не оглянулся.

Конечно, без пса можно прожить. Он стойкий боец, с ним все будет в порядке. А как жить без Ромео? Сердце криком кричит, разрывается. Слезы градом потекли из глаз, когда она прижалась щекой к Гогу – маленькому лохматому кусочку искусственного меха, единственному своему достоянию, которое удалось взять с собой.

Никогда в жизни Симона не чувствовала себя такой одинокой, как на заднем сиденье черного лимузина с затемненными стеклами, среди роскошных ароматов кожи и женских духов. Немка без конца разговаривает по мобильнику, время от времени тревожно посматривает в заднее стекло в темноту. Машина едет медленно по скользкой, посыпанной солью дороге, в плотной пробке. А Симона то и дело смотрит на затылок водителя.

Волосы выстрижены до легкого пушка. Справа из-под ворота белой рубашки выползает вытатуированная змея с раздвоенным языком, готовая к броску, которую она как следует рассмотрела, когда женщина включала свет в салоне, делая заметки в блокноте.

Симона испугалась, несмотря на присутствие рядом женщины, которая о ней заботится. Это шофер того самого типа, что спас ее на Северном вокзале, а потом изнасиловал. Шофер, который пытался заставить ее заняться с ним сексом, подвозя домой, а она его искусала. Она поймала в зеркале его взгляд, давший ясно понять, что он с ней еще не покончил. Ничего не забыл.

Надо было искалечить его.

Наконец женщина завершила разговоры.

– Когда Ромео приедет? – жалобно спросила Симона.

– Скоро, meine Liebe.[36]– Женщина потрепала ее по щеке рукой в кожаной перчатке. – Очень скоро вы будете вместе. Тебе понравится Англия. Будешь там очень счастлива. Волнуешься?

– Нет.

– Должна волноваться. Новая жизнь!

«Фактически три новые жизни», – подумала про себя Марлен Хартман.

Позорно терять сердце и легкие, но никого подходящего в английских списках нет, а рисковать не хочется, медлить в ожидании реципиента, когда вокруг рыщет полиция. Извлеченные из тела, эти органы не перенесут доставку за границу. При трансплантации печени предпочтительно, чтобы донор находился рядом с реципиентом для максимального сокращения времени от смерти до пересадки. Девочка слишком маленькая, печень не поделишь, но и целая принесет существенный доход.