послан со своим корпусом сопроводить до Чигирина подкрепление: Ахтырский полк и 1 тыс. казаков-сердюков. Выполнив приказ, Косагов возвратился в русский лагерь. Ромодановский и Самойлович уже укрепили свои позиции и были готовы встретить противника.

Между тем к Днепру двигались значительные турецкие силы – более 20 тыс. янычар и конных спагов. Верховный визирь послал туда и всю крымскую конницу. Предстояло генеральное сражение на Бужинских полях. Турки хотели прижать русские полки к реке и уничтожить.

12 июля турецкая конница Бекир-паши атаковала передовые русские посты, оттеснила их к лагерю, но после жестокого боя отступила.

На следующий день, по словам Гордона, «большая часть турецкой и татарской кавалерии показалась в виду христианского лагеря. Тогда бояре и гетман отдали своим армиям приказ выступить и построили их в боевом порядке перед лагерем. Увидев это, турки и татары при сильной стрельбе тотчас же напали на них со всех сторон, но христиане, благодаря сильной стрельбе из пушек и мушкетов, удерживали их на некотором расстоянии».

Наблюдения Гордона во многом разъясняют замысел сражения. Григорий Ромодановский не ограничивался пассивной обороной «обоза», а вывел все полки в «поле» и добивался решающего результата – полного разгрома турецко-татарской армии.

Сражение продолжалось с 8 час. утра до вечера. 5 турецких пашей и крымский хан безуспешно атаковали русских по всему фронту.

Были и опасные моменты. Генерал Змеев, стоявший на левом фланге русского строя, отразил все атаки крымской конницы, но когда на помощь крымцам пришли турецкие янычары и спаги, положение осложнилось. Некоторые роты копейщиков не выдержали натиска, попятились. Пришли в замешательство нестойкие в «прямом бою» дворянские и «жилецкие» конные сотни. Но Ромодановский, предвидя возможность таких ударов, выдвинул в боевые порядки многочисленные пушки. Командующий «нарядом» стольник Семен Грибоедов приказал ударить по атакующей турецкой и крымской коннице из всех орудий. Под градом картечи, свистящими ядрами и оглушительными разрывами гранат вражеская конница дрогнула и откатилась. Тем временем генерал Змеев привел в порядок свои полки и контратаковал. Поддерживая его порыв, перешли в наступление вся русская армия и казачьи полки. Турки побежали.

Победа была несомненной, но Ромодановский, пожалуй, поторопился доложить, что противник отступил «за Чигирин в обозы свои». 15 июля отряды турецкой и крымской конницы вновь появились у русского лагеря. Григорий Ромодановский «вышел из обоза» и двинул на них рейтарские и казачьи полки. Сражение в «поле» русская кавалерия выиграла, турок гнали до «бора», где они и укрылись. Ожесточенные стычки между «обозом» и «бором» продолжались и в последующие дни. Положение было достаточно напряженным.

Многие воеводы и казачьи полковники недоумевали, почему Григорий Ромодановский не предпринимает решительных действий, медлит.

18 июля возвратился из Чигирина стрелец Андрюшка Иванов, которого Ромодановский посылал за «достоверными вестями». Стрелец пробыл в осажденном городе 3 дня, все видел своими глазами, привез донесение от наместника Ивана Ржевского, который передавал, что обороняется успешно, часто делает вылазки и многих турок побил. От турок перебежал в Чигирин некий «валах», который в «распросе» сказал, что многие солдаты – турки и татары – от страха перед русскими бегут в тыл, а когда подойдет русская армия – снимут осаду.

Сам стрелец рассказал, что при нем гарнизон сделал три вылазки. Русские ворвались в турецкие траншеи, многих неприятельских людей побили и захватили пленных.

Андрюшка Иванов привез также письмо к гетману Самойловичу от казачьего полковника Карпова: «Господине гетмане, смилуйся, еще ли возможно нам пехоту дати сколько нибудь хоте вашей, хоте московской тысяч десять. Пойдем не токмо на шанцы, за помощью божиею и на наметы везирские. Зело боятся турки, во всю ночь в руках коней держат, а в день никогда не расседлывают. Нынешний вечер сербенин передался и сказывает, что янычане бегут, природные турские, а что есть крестьянцких у них войск, то все говорят меж собою, что хотят тут бы, токмо б пехота наша была и на шапнцы шла и на пушки и до самого везира…»

Казалось бы, обстановка под Чигирином благоприятствует немедленному наступлению. Но боярин и воевода Григорий Григорьевич Ромодановский продолжал стоять на Бужинских полях…

Немногие знали, что воеводу удерживает на месте строгий царский приказ: дожидаться прихода князя Каспулата Муцаловича Черкасского, который должен подойти ему на помощь с калмыками и служилыми татарами.

А турки тем временем усиливали приступы к Чигирину, начали разрушительную минную войну.

27 июля сообщение с Чигирином прервалось – турки заняли позиции под городом со стороны реки Тясьмина, отрезав его.

28 июля подошел наконец князь Черкасский, но привел он всего 4 тыс. всадников. Это была ничтожно малая подмога, ни в коей мере не оправдывавшая длительной задержки русской армии на берегу Днепра! Так приказ верховной власти способен связать руки даже многоопытному и решительному полководцу. А следом – еще один приказ, который вообще ставил под сомнение успех дальнейших операций: «Чтобы они в случае, если нельзя будет удержать город и замок Чигирин, разрушили замок и вывели гарнизон».

Но Ромодановский все-таки пошел на помощь Чигирину всей армией. Трудно сказать, надеялся ли он на то, что, как в прошлом году, турки сами снимут осаду при приближении русских полков, или решил дать еще одно полевое сражение. Как бы то ни было, русская армия двинулась…

Диспозиция Григория Ромодановского перед штурмом Стрельниковой горы представляет большой интерес. Перед нами – глубокое тактическое построение полков для наступления на сильно укрепленные позиции. Впереди – отборные пехотные полки, наносящие удары в лоб и по флангам. За ними – очень мощные резервы. И, наконец, общий резерв, главные силы Григория Ромодановского и гетмана, остававшиеся в каре, окруженном «обозами». В случае неуспеха передовые полки могли укрыться в укрепленном лагере. Полевая артиллерия поддерживала наступающую пехоту «огнем и колесами» – пушки везли «перед каждым пехотным полком». В полках находились переносные полевые заграждения – «испанские рогатки», которые можно было быстро установить перед атакующей конницей противника. Командиры полков лично вели солдат в атаку.

Позаботился Ромодановский и о прикрытии тыла: 3 полка были оставлены у Бужинской переправы на правом берегу Днепра, еще 4 стояли против них на левом берегу. Многочисленная конница прикрывала фланги.

Полки строем двинулись к Стрельниковой горе. С вершины по ним палили турецкие пушки, из кустов и из-за деревьев раздавались мушкетные залпы, дело доходило до рукопашных схваток. С обрыва турки сталкивали повозки, наполненные гранатами с зажженными фитилями, которые взрывались с оглушительным грохотом. Но русская пехота упорно карабкалась на гору…

Страшным и кровопролитным был этот бой. Особую доблесть проявляли солдаты генерал-майора Шепелева, атаковавшие турок с правого фланга. Ворвавшись на турецкие позиции, они стойко держались, несмотря на потери, приковав к