Синяя в мраморном узоре облаков, третья планета слегка напоминала родную планету Наблюдателя, но выглядела выразительнее, контрастнее, ярче. Сквозь просветы в облаках проглядывали континенты в зелени флоры, морщины гор, глубокая синева морей. Иногда вспыхивал блик отраженного в океане солнца. При большом разрешении виднелись меандры рек, белые полосы прибоя, дымные хвосты пожаров, а при максимальном — даже отдельные деревья и тела гигантских животных, что бродили стадами по степям или чертили океан кильватерными следами.

И так шли миллионы лет. На длинных сериях наблюдений было видно, как движутся и сталкиваются континенты, сминаясь в складки горных хребтов, как дрейфуют границы климатических зон и магнитные полюса. Но по-прежнему ничто не указывало на существование цивилизации. Ничто не гарантировало, что она появится хоть когда-нибудь.

А главное, даже рождение цивилизации ничего не изменило бы для Наблюдателя. Его приговор не подлежал отмене, а заточение было пожизненным. До самой гибели желтого карлика. Шесть миллиардов лет.

Шесть миллиардов лет без доступа в сеть.

Жизнь вне Галанета не была настоящей жизнью.

У Наблюдателя больше не было тела, но был мозг, который точно так же нуждался в пище и страдал от голода. Мозг требовал информации, требовал алчно и ненасытно. Информации из внешнего мира. Общения с себе подобными.

Это и было главным наказанием за его давний бунт — вечные танталовы муки информационного голода. Танталовы, потому что узел связи был здесь, вокруг, был повсюду. Облака из миллионов ретрансляторов окружали планетную систему со всех сторон, сквозь них непрерывно текли океаны данных. Но Наблюдатель не имел ни их координат, ни декодера, ни учетной записи в каталоге пользователей узла, в его сторону не смотрела ни одна остронаправленная антенна… Без связи он был слеп, глух и нем.

И единственно реальными в его восприятии были третья и четвертая планеты, единственной пищей для жадного мозга — снимки обсерваторий. При каждом пробуждении он с неистовой алчностью бросался на этот жалкий суррогат — и знал, что вынесшие ему приговор на то и рассчитывали. Ради этого его и лишили связи. Ведь то был лучший способ заставить его не за страх, а за совесть работать с данными по системе желтого карлика — не давать никаких других…

Все эти миллионы лет Наблюдатель мечтал об освобождении. О возвращении в сеть, пусть даже с низшим уровнем доступа. О способе подключиться к локальному узлу.

И вот после многих вахт размышлений он составил свой план побега.

План, скорее всего, безумный. Скорее всего, обреченный на провал — но даже об этом он не мог судить уверенно. Вероятность успеха была не только ничтожной, но и непросчитываемой — а иначе и не могло быть с комбинацией, которая включала в себя, во-первых, еще не родившихся Нулей, а во-вторых, Плутов.

Раса Плутов была едва ли не столь же древней, как Галанет и его Зодчие, а может быть, и как сами Сокрытые. Плуты нашли себе в галактическом социуме особую нишу. Они стали кураторами Нулей.

Плуты, как правило, были первыми, кто входил с Нулями в контакт. Что происходило после этого с Нулями, Наблюдатель не знал, но, видимо, ничего хорошего, потому что Исполнители немедленно присваивали планетной системе Нулей статус «безопасная». В смысле, безопасная для узла связи. Получалось, что образ действия Плутов вполне отвечал интересам Оболочки. Зодчим было, в сущности, все равно — уничтожат ли Нулей Чистильщики, или возьмут под контроль Плуты. В обоих случаях результат был один — угроза для узла связи переставала существовать.

Схема работы Плутов была общеизвестна. Они использовали Соглядатаев.

Соглядатаи были субинтеллектуальные инфобионты, необычайно полиморфные, но безвредные — в худшем случае они отъедали какие-то сотые доли процента трафика. Соглядатаи были везде — в Оболочке, Сгущениях, Ореолах; ни один уголок Галанета не был от них свободен, во всяком случае, за пределами Сокрытия. Игнорировать их было дешевле, чем пытаться извести. Соглядатаи ничего не портили, не мозолили глаза, а главное, не лезли в серьезную информацию выше первого уровня доступа. (А если кто-то и пытался пролезть, его быстро вычисляли, и больше о нем ничего не слышали). Соглядатаев интересовали исключительно Нули. Вся доступная информация о Нулях.

Наблюдатель ни секунды не сомневался, что Соглядатаи есть и внутри него, в его квантовом мозгу. Необыкновенная гибкость этих инфобионтов наводила на подозрения, что они — в отличие от Стражей — могут читать его мысли. Если бы Наблюдатель открыл цивилизацию, Соглядатаи поняли бы это раньше, чем он доложил бы об открытии Стражам. Таким образом, Плуты узнали бы о появлении разума на третьей планете раньше Чистильщиков.

В этом для Наблюдателя заключался шанс получить свободу. Слабый, но шанс.

Между тем шли эры, и третья планета показывала все более любопытные признаки. Ее климат дестабилизировался, началась быстрая смена оледенений и потеплений. Почти наверняка это должно было направить эволюцию на путь универсализма и высокой адаптивности, путь, ведущий к зарождению разума. И вот однажды по всему тропическому и субтропическому поясу северного полушария начали загораться крошечные стабильные тепловые точки.

По ряду признаков это не могли быть ни пожары, ни гейзеры. Это были костры. Какое-то животное на третьей планете научилось разводить и поддерживать огонь.

Конечно, костры сами по себе еще ничего не значили. Приручение огня вовсе не гарантировало, что третья планета породит техноцивилизацию, что та выйдет в космос и создаст непосредственную угрозу узлу. Ситуация была неоднозначной. Наблюдатель мог вызвать Чистильщиков, но мог и не вызывать.

Да, у него оставалась эта жалкая крупица свободы. Даже Стражи не должны были наказывать его за подобные колебания. Существует ли у местной расы перспектива вырасти в опасность для узла связи? Должен ли он вызывать Чистильщиков? Уже пора или еще нет? Наблюдатель имел право не торопиться с решением.

И он не стал вызывать их. Ни в эту, ни в следующую вахту, через тысячелетие, когда огней стало заметно больше.

Вся надежда Наблюдателя была на то, что Соглядатаи зафиксируют его сомнения. Что распространят весть о перспективной планете по тайной сети Плутов. И что Плуты не пожелают упустить свой шанс захватить очередную нулевую цивилизацию.

Что они пошлют Червя для контакта с Нулями — эмиссара с правом предоставления доступа в Галанет. Что Червь прибудет раньше, чем Наблюдатель будет вынужден просигналить Чистильщикам, или хотя бы раньше, чем Чистильщики уничтожат местных Нулей… И наконец, что Плуты — в обмен на пятимиллионолетний архив данных по третьей планете — окажут ответную любезность.

Вернут доступ в Галанет и ему, Наблюдателю.

Вернут связь с миром. Вернут свободу. Вернут настоящую жизнь.

С гордо поднятой головой я вошла в зал Совета — вошла, чтобы предстать перед судом. Меня обвинили в тяжком преступлении — покушении на жизнь капитана корабля, что грозило бланк-дисквалификацией или даже смертью. Тем не менее, я не испытывала страха. Моя совесть была чиста. Я была уверена, что совершила правильный поступок на благо Колонии. И большинство Совета разделяло те же чувства, судя по аплодисментам, которыми встретили мое появление.