Чудик советовал остаться в лодьях, но Згур все же решил рискнуть и велел причаливать к широкой песчаной косе. Ближайший лес был далеко — на выстрел стрелы, и подобраться к лагерю незамеченным никому бы не удалось. После ужина костры сразу же погасили, и Згур приказал спать по сменам.

Разбудили его перед рассветом. Встревоженная стража

сообщила, что к погасшим кострам вышли трое. Даже не вышли — выбежали из лесу, словно за ними с собаками гнались. А может, и гнались — вдали и вправду лай слышен.

Вокруг нежданных гостей собрались все, кто не стоял в дозоре. Згур махнул рукой, приказывая расходиться. Принесли факел, и Згур невольно вздрогнул. Дети! Девочка лет двенадцати — не старше Ластивки, мальчонка лет десяти и совсем малышка — лет пяти, не больше. На всех были только рубахи, длиннополые, грубой серой ткани. На той, что постарше, рубаха висела лохмотьями, на голых ногах запеклась кровь.

Увидев Згура, девочка что-то испуганно залопотала, упала на колени, завыла. Та, что помладше, и мальчик стояли молча, в широко открытых глазах светился ужас.

Згур попытался заговорить, но из этого ничего не вышло. Младшие молчали, а старшая, бросившись вперед, обхватила Згура за колени и вновь что-то быстро заговорила, умоляюще, жалко. Згур хотел кликнуть Ярчука, но раздумал. Лучше — Сову. С ним проще.

Белокурый венет долго успокаивал девочку, гладил ее по щеке, что-то говорил на непонятном, странном наречии, наконец отозвал комита в сторону. В неровном свете факела обычно румяное лицо парня казалось серым.

— Она просит, чтобы мы не убивали ее брата и не насиловали сестру…

— Что?! — Згуру показалось, будто он ослышался.

— Это совены, комит. У них другое наречие, даже я понимаю с трудом. Их село за этим лесом, большое, домов на тридцать. Ночью на них напали. Кто, она не знает. Говорит, бородатые, в рогатых шлемах. Как я понял, все в селе погибли. Эту девочку изнасиловали, но она сумела убежать. Она говорит, что всем мужчинам отрубили головы и насадили на колья…

— Ясно…

Все действительно стало ясно. Так было с его родным Буселом, когда сполоты Рыжего Волка ворвались в поселок. И то же делали они сами, когда Меховые Личины бросили на снег свои каменные секиры.

— Бородатые в рогатых шлемах — это сканды?

— Она не знает. Но сканды часто носят рогатые шлемы… Згур кивнул, пытаясь сообразить, что можно сделать.

Послать сотню или даже весь отряд вдогон? Нет, опасно. Ночь, незнакомые места. Они даже не знают, сколько этих, рогатых…

Подбежал Ярчук, и Згур велел ему вместе с Совой успокоить и накормить детей. Итак, война. Он слишком рано успокоился,

Все выяснилось на следующий день, когда лодьи подошли к большому, окруженному тыном поселку. На этот раз их встретили. На берегу собралась большая толпа с кольями и дубинами во главе с толстым перепуганным стариком в полной румской броне. Старик оказался местным деди-чем, а точнее, «боярином», который был готов «людно и оружно» встретить врага. Он долго не мог понять, кто его странные гости, когда же понял — обрадовался, позвал всех обедать и долго упрашивал Згура остаться в поселке хотя бы на несколько дней. Толком рассказать боярин ничего не смог, но за это время Сова, Ярчук и остальные, знавшие венетское наречие, смогли поговорить с местной «людью». Прямо у лодей Згур собрал своих сотников. На песок легла мапа. И каждый рассказал то, что сумел узнать. Згур смотрел на неровные линии и маленькие домики, запоминая. Итак, скандские лодьи появились на Лаге два месяца назад. Великий кнес, что правил в Белом Кроме, слишком долго выжидал, а когда наконец двинул войско, было поздно. В сражении под стенами столицы венеты были разбиты, погиб сам кнес и почти все его кметы. Белый Кром закрыл ворота, но сканды не стали нападать на столицу, а рассыпались по стране, грабя, сжигая беззащитные села и небольшие города. Теперь их лодьи были уже на Донае.

— Что мы знаем о скандах? — Згур отложил мапу и обвел взглядом фрактариев. — Кто с ними воевал? Сотники переглянулись.

— Моя не воевала, — сообщил Сажа. — Моя со сканда-ми в Рум-городе служила. Сканда хитрая. Сканда со спины нападай. Сканда хороша рубится…

— Совершен-понятно, — согласился Гусак. — В том их и сила, комит. Нападают внезапно, бьют врага по частям. И дерутся отлично. Один на один никому из нас против сканда не выстоять. Они, гады, мухоморы жрут перед боем.

Нажрутся — ни боли, ни страха не чувствуют. Я б с таким сцепиться не хотел.

Згур ждал, что одноглазому возразят, но все молчали — даже горячий Крюк. Хотелось позвать Ярчука, ходившего в походы с «рогатыми» разбойниками, чтобы тот дал совет, но Згур решил не спешить. Какой уж тут совет? Рубиться по-скандски за неделю не научишься. И за месяц тоже.

Згур взглянул на Чудика. Тот пожал плечами:

— В боевых наставлениях написано, что со скандами нельзя вступать в ближний бой. Особенно когда они на лодьях. Войско Кей-Сара нападало на них, только если превосходило числом. Лучше всего, компарос, бросить на них латную конницу с длинными копьями…

Згур понял — «катакиты» опасаются воинственных гостей с полуночи. Если уж Гусак и Крюк не хотят сходиться с любителями мухоморов лицом к лицу, то, значит, дела и вправду плохи. И неудивительно! Ежели каждый «рогатый» дерется не хуже Ярчука или хотя бы вполовину… Латная конница? Коней в отряде оставалось всего три десятка — невелика сила против целого войска.

Решено было плыть до Лучева, который был совсем рядом — в двух часах ходу. Уже на берегу, перед посадкой на лодьи, Чудик отозвал Згура в сторону и посоветовал держать наготове Пламя.

…"Пирас Танатой» вместе с запасом «земляного жира» они захватили с собой. Правда, запас оказался невелик — на пять-шесть выстрелов. Згур хотел придержать страшное оружие до последней крайности, но, подумав, согласился с Чудиком. Огромный «горшок» вместе с мехами был установлен на носу комитовой лодьи, и возле него пристроился довольный Сажа, пообещавший, что ни одна капля «жира» не пропадет зазря.

Можно было плыть. Згур еще раз оглядел свое маленькое войско и велел спускать лодьи на воду. Странная мысль поразила его. Он спешит домой. Вернее, думает, что рвется домой, в Коростень, сам же готовится к войне. Хуже! Он уже воюет!

— За мысом тем! — Ярчук кивнул вправо и вздохнул. — Там он, Лучев! Эх, скорей бы, боярин!

Город был совсем рядом. Лодьи огибали песчаную косу.

В этом месте Донай разливался особенно широко. Противоположный берег исчез в серой дымке, словно они плыли по морю. Впервые за много дней задул сильный попутный ветер, гоня барашки по серой водной ряби, и Згур приказал поставить паруса. Лодьи не шли — летели, будто радуясь близкой пристани.

— Жаль, весточку послать нельзя, — заметил Згур, взглянув на взволнованного венета. — Встретили б тебя, ковшик браги поднесли!

— Отож! — Ярчук насупился. — Коли б не ты, боярин, то я бы прямо с пристани к ним побег!