Точно в 1:30 восточногерманские власти остановили весь общественный транспорт. На станции Фридрихштрассе, главном переходном пункте между Востоком и Западом, пассажирам поездов, прибывших из Западного Берлина, запретили выходить из вагонов. На ключевых переездах группы рабочих приступили к демонтажу железнодорожного полотна. В это же время часть подразделений приступила к установке заграждений из колючей проволоки, и для пресечения беспорядков в помощь сотрудникам станций было направлено восемьсот сотрудников транспортной полиции.

Согласно плану операция должна была закончиться в шесть утра.

13 августа в начале второго ночи по радио было передано официальное заявление, услышанное не только во всех уголках Восточной Германии, но и во всем мире. В нем Ульбрихт возлагал ответственность за свои действия на западногерманское правительство, которое вынашивает «планы гражданской войны», которые воплотят в жизнь «охваченные местью и воинственно настроенные силы». В заявлении говорилось, что закрытие границы предпринято с «единственной целью» – защитить граждан Восточной Германии от «вражеской деятельности реваншистских и милитаристских сил Западной Германии».

С этого момента восточным немцам разрешалось ходить в Западный Берлин только по специальным пропускам, которые выдавались в министерстве внутренних дел. Спустя десять дней жителям Западного Берлина разрешили посещать Восточный Берлин.

Ульбрихт не упустил ни одной детали. Те, кто хорошо знал Ульбрихта, редко видели его таким спокойным и довольным.

Советское посольство, Восточный Берлин

Среда полдень, 9 августа 1961 года

Ульбрихт бесстрастно рассказывал послу Первухину о последних приготовлениях. Товарищ Ульбрихт, с молодости обладавший организаторскими способностями, был в своей стихии. Он говорил, не пользуясь записями, поскольку обладал феноменальной памятью. Несмотря на достаточно большую активность, по его мнению, западные спецслужбы пока ничего не заподозрили и не планировали контрмер. Первухин должен сообщить Хрущеву, сказал Ульбрихт, что операция осуществляется в соответствии с запланированным графиком.

Хрущев был вынужден констатировать, что массовое бегство из Восточной Германии достигло чудовищных размеров: десять тысяч беженцев в неделю, и бывали дни, когда число беженцев достигало двух тысяч человек. Позже советский лидер вспоминал, как он пришел к решению дать согласие на закрытие границы. «ГДР должна была справиться с врагом, который был очень влиятельным в экономическом отношении и потому очень привлекательным для граждан ГДР… Получающаяся в результате утечка рабочих создавала просто катастрофическую ситуацию в ГДР, которая и так страдала от нехватки рабочих рук, не говоря уже о квалифицированной рабочей силе. Если бы это продолжалось и дальше, я не могу сказать, что бы могло произойти».

Хрущев был вынужден выбирать между действием, которое свидетельствовало не в пользу коммунизма, и отказом действовать, что могло привести к утрате советского контроля над Восточной Европой. Он потратил много времени, пытаясь найти выход. Что надо сделать, размышлял советский лидер, чтобы остановить массовое бегство молодых немцев в Западную Германию? Какие следует создать условия, которые позволят государству остановить непрекращающийся поток беженцев?

Он понимал, что критики, «особенно в буржуазном обществе», скажут, что Советский Союз удерживает восточногерманских граждан против их желания. Люди будут говорить, что «врата социалистического рая охраняются вооруженными войсками». После долгих раздумий Хрущев пришел к выводу, что закрытие границы «необходимая, но временная мера». Однако советский лидер был уверен, что этой проблемы вполне могло не быть, если бы Ульбрихт активнее выявлял «духовный и материальный потенциал, накопленный диктатурой пролетариата».

Но это утопия, а Хрущев имел дело с реальным миром. Он понимал, что Восточная Германия, наряду с другими восточноевропейскими сателлитами Советского Союза, должна «когда-нибудь достигнуть уровня духовного и материального развития, при котором будет возможно соперничать с Западом». Он был вынужден честно сказать себе: нет способа достаточно быстро поднять восточногерманскую экономику, остановить поток беженцев и предотвратить крах Восточной Германии перед лицом такого подавляющего материального превосходства Западной Германии.

Удержание – вот единственный выход из создавшегося положения.

Восточный Берлин

Пятница, 11 августа 1961 года

Меньше чем за тридцать шесть часов до начала операции советский маршал, герой войны Иван Конев впервые встретился с Ульбрихтом. Для обеспечения дисциплины и успеха операции Хрущев назначил Конева главнокомандующим группой советских войск в Германии, а генерала Ивана Якубовского, который занимал этот пост, сделал первым заместителем Конева [61].

Со стороны Хрущева это был символичный жест. Один из выдающихся людей в советской истории вновь возвращался в Берлин, чтобы дать ответный бой.

В свои шестьдесят три года Конев был высоким, энергичным мужчиной с гладко выбритой головой и голубыми насмешливыми глазами. Во время Второй мировой войны его войска, освободив Восточную Европу, ворвались в столицу Германии с юга и, вместе с солдатами маршала Жукова, одержали победу над нацистами в кровавой битве за Берлин в мае 1945 года. За проявленный героизм он был награжден шестью орденами Ленина, ему дважды присваивалось звание Героя Советского Союза, и он был первым главнокомандующим объединенными вооруженными силами стран Варшавского договора.

Он, как самый подходящий для выполнения такого рода задач, руководил подавлением восстания в Будапеште в 1956 году; в результате погибло две с половиной тысячи венгерских граждан и семьсот советских солдат. Приблизительно двести тысяч венгров сбежали из страны. Хрущев помнил о том, как Конев во время войны обходился с немцами, и понимал, что маршал не станет отказываться от самых кровавых решений.

Ближе к концу Второй мировой войны Конев преследовал немецкую дивизию, отступившую в село Шендеровка. Окружив село, чтобы не дать немецким солдатам, нашедшим там убежище в надежде переждать пургу и отдохнуть, ускользнуть от преследования, Конев сбросил на Шендеровку зажигательные бомбы. Его танки Т-34 носились взад и вперед по равнине и сотнями давили отступающих из Шендеровки немцев. Рассказывали, что казацкие кавалеристы рубили последних оставшихся в живых саблями, даже отрубая поднятые руки тех, кто сдавался. Солдаты Конева убили приблизительно двадцать тысяч немцев [62].