– От имени свободной республики Пилиплок требую остановиться и представиться!

Валентин протянул руку к Эйзенхарту.

– Дайте мне трубу, – сказал он и, приложив рупор к губам, закричал: – Это «Леди Тиин», я Валентин. Перейдите ко мне, Гуидраг, поговорим.

– Я не могу этого сделать, мой повелитель.

– Я сказал: Валентин, а не лорд Валентин, – отозвался он. – Вы понимаете, что я имею в виду? И раз вы не можете прийти ко мне, значит, я приду к вам. Приготовьтесь принять меня на борт.

– Мой император!.. – с ужасом воскликнул Слит.

Валентин повернулся к Эйзенхарту.

– Приготовьте ялик. Слит, тебе как верховному глашатаю придется поехать со мною. И тебе, Делиамбер.

– Мой император, умоляю… – начала было Карабелла.

– Если они намереваются взять нас в плен, – перебил ее Валентин, – ничего не помешает им сделать это, где бы я ни находился – у них или у нас. Их флот в двадцать раз больше нашего, и часть судов отлично вооружена. Итак, Слит, Делиамбер…

– Мой император! – окликнула его Лизамон Халтин. – Никуда вы без меня не пойдете!

– Браво, Лизамон, – сказал, улыбнувшись, Валентин. – Командуешь понтификом! Я восхищен твоей решительностью. Но все же на сей раз я не возьму с собой никого из телохранителей, не возьму оружия, и единственной нашей защитой послужат эти одеяния. Эйзенхарт, ялик готов?

Маленькая лодочка на воздушной подушке уже висела на рее фок-мачты. Валентин забрался туда, жестом позвал мрачного, как туча, Слита и врууна, потом оглянулся на остальных своих спутников, собравшихся на палубе флагмана. Карабелла, Тунигорн, Эйзенхарт, Залзан Кавол, Лизамон, Шанамир и прочие смотрели на него, как на умалишенного.

– Вам следовало бы за столько лет научиться лучше понимать меня, – негромко сказал он и приказал спускать лодочку за борт.

Посудинка опустилась на воду, заработали моторы, шлюпка проплыла над невысокими волнами и остановилась у борта, где по приказу Гуидраг уже приготовили причальный крюк. Через минуту Валентин очутился на дощатой палубе, потемневшей от ничем не смываемой крови добытых драконов. Перед ним стеной выстроилась дюжина громадных скандаров, самый мелкий из которых вдвое превосходил его размером, возглавляемая Гуидраг, у которой по сравнению с их предыдущей встречей, кажется, и зубов убавилось, и густой плотный мех заметно потускнел. Желтые глаза ее светились силой и властностью, но Валентин разглядел в них и некоторую неуверенность.

– Что это вы, Гуидраг, в этот раз так неприветливо встречаете меня? – осведомился он.

– Мой повелитель, я и подумать не могла, что вы решили вновь посетить нас.

– Да, так вышло, что пришлось к вам вернуться. И мне, что же, не следует рассчитывать на большее радушие, чем сейчас здесь?

– Мой повелитель… обстоятельства изменились, – сказала она, немного замявшись.

– Изменились? Свободная республика, да? – Он обвел взглядом палубу и другие корабли охотников за драконами, выстроившиеся широким фронтом. – Что такое свободная республика, Гуидраг? Я никогда прежде не слышал этого термина. Сделайте милость, объясните, что он значит.

– Я всего лишь капитан промыслового судна, мой повелитель. В этих политических штуках не разбираюсь.

– В таком случае прошу прощения. Но тогда объясните мне хотя бы, зачем нужно было посылать этот флот, если не для того, чтобы приветствовать нас и проводить в порт?

– Меня послали вовсе не приветствовать вас, а прогнать прочь. Хотя, повторяю, мы и понятия не имели, что это вы, мой повелитель. Знали только, что идут имперские суда…

– А имперские суда теперь в Пилиплоке не приветствуются?

Последовала продолжительная пауза.

– Нет, мой повелитель, – чуть ли не заикаясь, ответила в конце концов старая морячка. – Не приветствуются. Мы, – как бы это сказать? – мы, мой повелитель, вышли из империи. Да, вспомнила, что такое свободная республика: это территория, которая управляется сама по себе, а не кем-то снаружи.

Валентин удивленно, хоть и не утрируя мимики, вскинул брови.

– Ах вот оно что! Неужели имперское правительство предъявляет столь тяжкие требования?

– Вы смеетесь надо мною, мой повелитель? Я в этих делах не разбираюсь. Знаю только, что настали тяжелые времена, многое переменилось, и Пилиплок решил, что впредь будет сам определять свою судьбу.

– Потому что в Пилиплоке еще осталось продовольствие, а в других городах его нет, и Пилиплок решил, что кормить голодных будет для него слишком тяжким бременем? Так ведь, Гуидраг?

– Мой повелитель…

– И не называйте меня «мой повелитель», – сказал Валентин. – Ко мне теперь следует обращаться «мой император».

Эти слова, похоже, совсем вывели старую охотницу на драконов из равновесия.

– То есть вы больше не корональ, мой повелитель… мой император…

– Перемены происходят не только в Пилиплоке, – сказал он. – Сейчас я все покажу вам, Гуидраг. А потом вернусь на свой корабль, вы проводите меня в порт, и я побеседую с властями этой вашей свободной республики. Они-то, думаю, сумеют более внятно объяснить мне, что к чему. Так что, Гуидраг, позвольте, я покажу вам, кто я такой.

И он, взяв одной рукой руку Слита, другой – щупальце Делиамбера, без малейшего усилия вошел в состояние сна наяву, транс, позволяющий ему напрямую общаться с чужими разумами, как при отправке послания. И из его души в душу Гуидраг устремился поток такой мощи, что даже воздух между ними засветился, ибо Валентин пользовался не только силой, что росла и накапливалась в нем во время тягот и испытаний, но и той, что отдавали ему Слит и вруун, и его сподвижники, оставшиеся на борту «Леди Тиин», и лорд Хиссун, и мать Хиссуна, и его родная мать, уже сложившая с себя обязанности Владычицы, и все остальные, любившие Маджипур, каким он был дотоле, и желавшие вновь видеть его таким же. Он легко дотянулся до Гуидраг, а затем до других охотников на драконов с ее корабля, до моряков на остальных судах флотилии и через воду, отделявшую их от берега, до граждан свободной республики Пилиплока, и передал им очень простое послание: что он пришел, чтобы даровать им прощение за недавние ошибки и принять от них новую присягу в верности великому содружеству, которое представляет собой Маджипур. И он также сказал им, что Маджипур неделим и что сильный должен помогать слабым, иначе погибнут и те и другие, потому что мир стоит на грани гибели и спасти его можно лишь совместным мощным усилием. И в завершение послания он сообщил, что хаосу недолго уже длиться, поскольку понтифик, корональ, Владычица и Король Снов объединились, чтобы привести мир в порядок, и все снова станет единым целым, если только народ сохранит веру в справедливость Божества, от имени которого он правил теперь как верховный монарх.

Он открыл глаза. Он увидел, что Гуидраг покачнулась, оторопев, и медленно опустилась на колени, а вслед за нею и все остальные скандары. Затем она поднесла ладони к глазам, будто прикрывая их от нестерпимо яркого света, и благоговейно пробормотала: