Если револьвер зарядить пятью патронами, оставив незаряженным одно гнездо, крутить барабан, приставив дуло к виску, потом нажать на курок — сколько шансов, что вам не разнесет голову? Столько же и у него шансов выбраться живым из этой заварухи — это Дмитрий прекрасно понимал. Но он не мог допустить, чтобы его убили, как быка на бойне. Он обязан сделать все, даже невозможное, чтобы удалось то, что они задумали. Чтобы не бандиты торжествовали сегодня победу. Если его убьют, а так, скорее всего, и будет… — ну что ж, он готов принять смерть воина, готов уже давно…

Его вытолкнули вперед, прикрылись им. Руки завязаны за спиной умело, веревки надежно перетянули запястья. Свободны только ноги, но и на том спасибо. В спину дышат Князевы головорезы и их стволы. Теперь еще раз смотрим вокруг, где и какие укрытия находятся. Чем это, кстати, так воняет?

Князь начал говорить. Выдвигает свои условия. Послушаем его. Он изображает желание решить вопросы без крови. Верить ему не хочется.

— Дима, газ!!!

С того момента, как его ввели в депо, он был готов к действию. Состояние было сродни напружиненной собранности бегуна перед стартом, когда тот обнаженными нервами ждет команды «марш». Правда, оставалось неизвестным, от кого и в каком виде последует эта команда. Но когда она прозвучала, Дмитрий узнал ее.

Он понял не сразу, что же именно крикнул Назаров, но среагировал на голос моментально. Еще до выстрела, уловив в крике солдата сигнал, Сосницкий упал на пол, одновременно разворачиваясь и подсекая ногу ближайшего к нему бандита.

Что он мог со связанными за спиной руками? Лишь, используя внезапность, убежать от уголовников, надеясь на их нерасторопность и на поддержку Назарова. Укрыться где-то от их пуль, а дальше как получится.

Миролюбиво протекающая беседа главаря и солдата усыпила бандитов. Их внутренние пружины оказались ослабленными, не готовыми к молниеносному распрямлению. И первый раунд они проиграли.

Сбив с ног одного из уголовников, Сосницкий кувырком перебросил свое тело под ноги остальных — они сгрудились кучей, чем облегчили Дмитрию задачу. Лежа на спине, он атаковал стоящих. Удары по лодыжке, в голень, в коленку, достал одному до паха, еще у одного, оседающего на пол, удалось выбить из рук револьвер. Теперь — вскочить и бежать. Без рук он сделал максимум того, что мог. Сейчас промедлишь миг, и опомнившиеся бандиты начнут всаживать в тебя в упор пулю за пулей. «Ногами отработал безукоризненно. Останусь в живых — буду собой гордиться», — успел еще подумать Дмитрий. Рывком поднялся с пола и нарвался на подсечку одного из бандитов.

Сосницкий упал, откатился в сторону и опять вскочил. Но еще раньше прозвучал выстрел.

Один из бандитов, сбитых с ног Дмитрием, но не выронивший оружия, не долго думая, пальнул в пленника из лежачего положения. Пуля нашла Дмитрия, когда он поднимался, она пробила предплечье, прошла навылет и угодила в грудь находившемуся сзади Дылде. А секунду спустя, словно гонг, знаменующий конец первого раунда, прозвучал взрыв гранаты. Рванула лимонка, брошенная товарищем Назаровым.

Взрыв ошеломил бандитов, они рефлекторно распластались на полу, двое из них даже закрыли головы руками. Взрыв позволил Сосницкому проскочить мимо уголовников и броситься наутек. Дмитрий хотел было рвануть к вагонам и паровозам, укрыться за ними или в них, там найти, чем перерезать веревки… когда до него дошел смысл выкрика Назарова. Газ! В депо пущен газ! Вот откуда посторонний запах. Вот откуда появилась резь в глазах. Не дышать! Ни вдоха. Значит, остается один путь — к калитке, через которую его ввели сюда. Ее не заперли, это точно. Распахивается она наружу — это на руку. Остается лишь добежать до нее живым. А вот это непросто…

Солдат выпрыгнул из кузова раньше выстрела. Бидон, опрокинутый вскочившим Князем, завалился в ремонтную канаву. Пахан метнулся к колесу грузовика, чтобы укрыться за ним, чтобы из-за него палить по солдату, который, конечно, собирается делать то же самое.

Взгляд за спину — что за возня? Почему еще не грохнули фраерка? Вместо этого какое-то ползанье по полу. Дубье, шестерки вшивые. Князь отвернулся — ладно, когда управятся впятером, придут на подмогу. Хотя подмоги от таких… Разве только внимание на себя отвлечь…

Князь растянулся на полу, осторожно выглянул из-за колеса, одновременно вытягивая руку с пистолетом, чтобы не медлить с выстрелом, если придется. И увидел, как мелькнула солдатская гимнастерка, скрываясь в ремонтной канаве. Это был великолепный шанс. Солдат подставляется. Прострелить узкое пространство канавы не составит труда.

Князь рывком поднял себя на ноги.

В депо оглушительно прогремел взрыв. Пахан непроизвольно отшатнулся, присел, вжал голову в плечи. Донесся звон разбивающихся об пол стекол. С другой стороны грузовика послышался треск переломанной шальным осколком кузовной обшивки.

Кто сбаловал? Солдат? Кто-то другой? На рассуждения у Князя не было времени. Он обежал грузовик, пронесся по ступенькам, идущим от торца канавы, оказался на ее дне. Солдат в уходящем вдаль, похожем на туннель пространстве не просматривался. Опоздал! Эта сволочь выбралась из ямы! Хочет обойти с тыла, как они там, на фронте, любят? Пахан промчался по ступенькам наверх. Его взгляд жадно забегал по депо. Вот он, подлюга!

Солдат с крыши вагона забирался на балку, одну из тех, что держат крышу. Оказавшись на ней, ухватился за другую, располагавшуюся над первой.

Князь поднял пистолет, готовясь стрелять, прищурился… Что за дрянь?! Что это такое?! Глаза словно пронзили раскаленные иглы, из-под захлопнувшихся век потоком хлынули слезы. Рука сама собой опустила оружие, пахан стал с нещадной силой тереть глазные яблоки. Иглы отступили. Князь вытер слезы, проморгался, снова вскинул пистолет. Поздно!

Солдат уходил, карабкаясь по балкам. Отсюда его уже не взять. Интересно, что этот крысятник задумал? Князю не хотелось оставлять его за спиной — в любой момент солдат мог вернуться и выкинуть какой-нибудь фортель еще до того, как они уедут отсюда на грузовике. Солдата надо подстрелить. Это еще можно сделать, забравшись на крышу вагона.

Князь запихнул пистолет в карман пальто, подбежал к торцу вагона. Ногу на сцепку, руку на поручень, тело рывком вверх, другая нога находит опору в раме разбитого тамбурного окна. Сначала одна, затем другая рука хватаются за край крыши. Пальто сковывает движения, его полы за что-то цепляются, слышен треск рвущейся материи. Последнее усилие — и вот Князь наверху. Он выхватывает пистолет. Солдат уже высоко, но виден, можно попробовать его снять. Только что-то не хватает воздуху.

Князь рванул ворот. Жадно задышал, как человек, из водной глубины наконец добравшийся до поверхности воды. Легче не стало. Наоборот. Легкие забило что-то слащавое и вонючее, стало жечь гортань. Это что-то (в мозгу нарисовалась мякоть гнилого арбуза, вливающаяся в нос и рот) не пускало воздух в тело. Показалось, что во рту пухнет и деревенеет язык. Князь схватился обеими руками за горло. Выпавший пистолет соскользнул с крыши вагона. Пахан не услышал, как тот ударился о пол депо — его согнул пополам приступ оглушительного кашля. Судорожные выдохи, переходящие в хрип — полное впечатление, что легкие выворачивает наружу — как ни странно, помогли. Невидимая петля, которая смертельной удавкой неумолимо передавливала горло, казалось, немного ослабла.