Сильван почувствовал мгновенный стыд от невысказанного упрека.

– Простите меня, кузен. Я сказал то, чего на самом деле не думаю. Но я все-таки полагаю, что вы ошибаетесь насчет Глокоуса. Им руководит только любовь к Сильванести и забота о благе страны. Тот факт, что он поднялся с самых низов до нынешнего высокого положения, говорит в его пользу. И не только в его пользу, но и в пользу вашего дяди, сумевшего разглядеть ценность Глокоуса для страны и не впасть в предубеждение против него из-за того, кем он был в прошлом, – как это прежде часто случалось с нами, эльфами. Моя матушка часто говорила, что мы вредили сами себе, не давая талантливым людям реализовать их возможности, судя о них по их происхождению, а не по способностям. Одним из самых доверенных военачальников моей матери был некий Самар, который начал свою службу рядовым солдатом.

– Если бы Глокоус пришел к нам с намерением улучшить жизнь нашего народа, то я первый поддерживал бы его, несмотря на низкое происхождение. Но все, что он сделал для нас, – это посадил магическое дерево, – Кайрин криво усмехнулся, – и возвел щит вокруг нашей страны.

– Но щит предназначен для нашей защиты, – запротестовал Сильван.

– Так же как тюремные стены предназначены для защиты томящихся за ними.

Сильван задумался. Он не мог сомневаться в том, что его брат говорит со всей искренностью и серьезностью. Но он не хотел слушать ничего, направленного против регента. По правде говоря, он чувствовал себя неуверенно перед той внезапно возникшей ответственностью, которую налагали на него его новые обязанности. И Сильвана успокаивала мысль, что кто-то станет давать ему советы и помогать в делах. И лучше всего, если это будет Глокоус, такой вежливый, предупредительный и очаровательный.

– Давайте не будем ссориться из-за таких пустяков, кузен, – предложил Сильван. – Я подумаю над вашими словами. А пока позвольте поблагодарить вас за то, что вы говорили от всего сердца. Я знаю, что это было нелегко. – И он протянул руку.

Кайрин горячо пожал ее, и они заговорили о других делах, о церемонии предстоящей коронации, о новых эльфийских танцах. Затем Кайрин стал прощаться с королем, пообещав прийти попозже, чтобы проводить его на коронацию.

– Подумать только, я буду носить корону, которая когда-то украшала голову моего прадеда! – Сильван все еще не мог поверить в это.

– Так пусть она принесет вам больше счастья, чем принесла ему, – серьезно ответил Кайрин. Сохраняя печальное выражение лица, он вышел.

Сильван пожалел о его уходе; королю были приятны дружелюбие и располагающие манеры Кайрина, хотя он и чувствовал себя немного обиженным оттого, что тот испортил ему праздничное утро. От этого дня молодой король вправе был ожидать только радости.

– Он просто завидует, – сказал себе Сильван. – Что ж, это вполне естественно. На его месте я бы, наверное, испытывал такие же чувства.

– Ваше Величество, – доложил один из слуг, – я вынужден огорчить вас, начинается дождь.

– Ну и что вы думаете о нашем новом короле? – обратился генерал Коннал к своему собеседнику, поднимаясь по ступеням королевского дворца. Они направлялись в королевские покои, чтобы засвидетельствовать свое почтение правителю в утро коронации. Дождь превратился в ливень, всякий намек на солнце исчез.

– Я нахожу его неглупым, скромным и естественным, – с улыбкой ответил Глокоус. – Мне чрезвычайно приятно общаться с ним. А каково ваше мнение, друг мой?

– Он всего лишь молодой веселый пес, – пожал плечами генерал. – Думаю, он не станет доставлять нам хлопот. – Его тон смягчился. – Вы были правы, друг мой. И мы хорошо сделали, посадив его на трон. Люди уже обожают его. Я давно не видел столько радостных лиц вокруг. Весь город веселится. Все улицы убраны цветами, люди нарядились в свое лучшее платье. Празднества продлятся, по-видимому, несколько дней. Эльфы называют его появление чудом. Уже поговаривают о том, что больные изнуряющей лихорадкой почувствовали себя лучше. И всякие разговоры о том, чтобы убрать щит, прекратились сами собой. Теперь ни к чему его убирать.

– Да, мы вырвали с корнем семена мятежа, которые посеяли кираты в нашем благоуханном саду, – подхватил приятную тему Глокоус. – Они, возможно, воображали, что одержат над вами победу, посадив на трон потомка Лорака. Не надо лишать их этой иллюзии. Пусть себе радуются. Теперь у них есть король, и они наконец оставят нас в покое.

– И если по какой-либо случайности щит подведет нас, – Коннал бросил многозначительный взгляд на регента, – то мы сумеем без проблем управиться с матерью нашего юного короля. Представляю, как она ворвется к нам, вооруженная до зубов, во главе своего войска и обнаружит, что страной правит ее собственный сын. На это зрелище, право, стоило бы посмотреть.

– Возможно, стоило бы. – Глокоус, казалось, не находил эту идею особенно привлекательной. – Но я, например, вполне могу обойтись без лицезрения этой гадины. Ни на минуту не верю, что она согласится оставить его на троне. Этот приз она с удовольствием ухватила бы для себя. Но, к счастью, – он улыбнулся, хорошее настроение уже вернулось к нему, – ей никогда сюда не проникнуть. Щит не пропустит ее.

– Однако он пропустил ее сына, – возразил Коннал.

– Это не он, а я пропустил его сюда, – с нажимом напомнил Глокоус генералу.

– Так вы утверждаете.

– А вы сомневаетесь в этом, друг мой?

Глокоус резко остановился и повернулся к Конналу. Белые одежды вихрем взметнулись вокруг его ног.

– Да, сомневаюсь, – невозмутимо ответил генерал. – Потому что чувствую, что вы сами в этом сомневаетесь.

Глокоус начал было что-то отвечать, но тут же умолк, закрыв рот. Сцепив на спине руки, он медленно двинулся вперед.

– Я не хотел обижать вас, – извинился Коннал.

– Не извиняйтесь, друг мой. – Глокоус вновь повернулся к нему. – Я не сержусь. Мне всего лишь обидно, вот и все. Просто грустно.

– Но почему?..

– Я вам объясню. Может быть, тогда вы поверите мне.

Коннал вздохнул:

– Вы намеренно не хотите меня понять. Но, во всяком случае, ваши объяснения будут мне интересны.

– Я объясню вам, как это все происходит. Но не здесь, здесь слишком людно. – Глокоус указал на слуг, суетившихся вокруг огромного лаврового венка. – Пройдемте в библиотеку, там мы могли бы поговорить без свидетелей.

Огромная зала, вдоль стен которой высились полки полированного темного дерева, сверху донизу уставленные старинными фолиантами и свитками, хранила такую глубокую тишину, словно книги поглощали все посторонние звуки, превращая всякую речь в слова, написанные на их страницах.

– Когда я сказал, что щит действовал по моему желанию, – начал свои объяснения Глокоус, – я не имел в виду, что отдал специальную команду относительно этого молодого человека. Я не велел щиту пропускать его. Но магия щита исходит от магии дерева, растущего в Саду Астарин. Следуя моим указаниям, Создатели Крон вырастили его. Это я наставлял их в магии, которая вызвала Древо Щита к жизни. И она, эта магия, является частью меня самого. Я отдаю огромное количество своей силы и энергии, чтобы управлять этой магией и поддерживать щит на месте. Иногда я чувствую, – тут Глокоус заговорил совсем тихо, – что щит – это часть меня самого. Я – тот щит, который охраняет безопасность наших эльфов.