– Но ты же повар…

Улыбка великана стала еще шире.

– Боюсь, что в первую очередь я лжец. И сподвижник Меча Роз.

Джулиано прочистил горло и попытался отодвинуть наконечник, который был нацелен на его горло.

Улыбка исчезла с лица Рутгера. Наконечник опустился немного ниже и коснулся груди Джулиано прямо над сердцем.

– Ты этого не сделаешь, – сказал Джулиано со всем достоинством, которое ему удалось собрать. – Ты даже курицу не можешь убить.

– Ты знаешь… Два года назад один из рыцарей Лиги подарил мне жизнь после победы надо мной в бою. Однако я должен был поклясться ему, что больше никогда не пролью кровь на земле Лиги. Несмотря на то, что я лжец… моя клятва что-то значит! Но мы ведь больше не находимся на земле Лиги. Будут ли у тебя какие-нибудь последние трогательные слова, сын священника?

Тысяча мыслей пронеслась в голове Джулиано. Ублюдок действительно может заколоть его. Если сейчас он скажет что-то не то, с ним все будет кончено!

– Ты ведь любишь свою землю…

– Да…

– Если герцоги примут предложение, которое мне поручили донести до них, то войны больше не будет. Сейчас только от нас двоих зависит, выживут ли тысячи людей здесь, в лесу, или же погибнут.

– Лига хотя бы раз сделала хорошее предложение? – Рутгер презрительно фыркнул. – Думаешь, мы забыли предательство вашего героя Джованни Виллани на Кровавом мосту? В лесу теплый пук стоит большего, чем ваши красивые слова.

– Но не кажется ли тебе, что твоя герцогиня должна принять решение относительно войны или мира?

Джулиано увидел по выражению лица противника, что его слова подействовали. Внезапно Рутгер отвел знамя в сторону и вонзил наконечник в землю.

– Не знаю, на что ты рассчитываешь, сын священника, – проворчал он. – Твоя смерть была бы быстрой и безболезненной. – Он подошел к своей лошади, снял с седла кожаную сумку, развязал ее и встряхнул. На землю вывалилась мертвая курица. – Прости, но я тебя еще и обокрал. – Рутгер ухмыльнулся. – Я думал, что после того, как тебя похороню, мне не помешает бодрящий ужин.

– Она что, два дня пролежала в сумке в летнюю жару?

– Конечно. После такого курица будет очень нежной… Просто объедение. – Рутгер опустился на колени рядом с ним. – На твоем месте я сделал бы еще один глубокий вдох…

– Что? Ты не можешь…

Негодяй надел сумку ему на голову и заломил руки за спину. За считаные мгновения руки Джулиано оказались связанными.

Хотя он дышал неглубоко и только через рот, Джулиано боялся, что его стошнит в любой момент. Вонь в сумке была неимоверной. И тут было еще что-то. В его волосах. И в левом ухе. Что-то двигалось.

– Пожалуйста… Сними с меня сумку.

– Так не пойдет. Ты не должен видеть, по какой дороге я поведу тебя в лес. – Великан схватил и поднял его в седло. – Сиди смирно. Я возьму твою лошадь под уздечку.

– Пожалуйста, я клянусь тебе, что никогда никому не скажу, каким путем мы пошли.

– Кровавый мост, – проворчал Рутгер. – Ты знаешь, что мы думаем о ваших клятвах здесь, в лесу.

– Мне кажется, в сумке личинки…

– Так и есть. Просто потряси немного головой, и они выпадут наружу. Я не завязал мешок. Так ты сможешь дышать.

– Я задохнусь здесь от собственной рвоты! – более напористо запротестовал Джулиано. Со слугами и неотесанными мужланами нужно было разговаривать правильным тоном, чтобы они не забывали, кому должны подчиняться.

Рутгер засмеялся:

– Ты сам попросил об этом. Я ведь говорил тебе, что удар в горло был бы быстрым и безболезненным!

БУХТА КРАКЕН, ПОЛДЕНЬ, 20-Й ДЕНЬ МЕСЯЦА ЖАРЫ В ГОД ВТОРОГО ВОСХОЖДЕНИЯ САСМИРЫ НА ПРЕСТОЛ

Нандус посмотрел на флот, стоявший на якоре в бухте. Двадцать три когга и несколько вспомогательных судов меньшего размера. Намного больше наемников, чем ожидалось. Явно больше заявленных двух тысяч человек. Это было приятно, но значительно задерживало высадку. И тут были люди, которых Нандус не хотел бы видеть под своим знаменем. Низкие дворяне, которые воевали на стороне князей и теперь, после победы императрицы Сасмиры, не надеялись на милость новой правительницы.

Бертран поднялся по краю дюны. Рыцарь ценил этих дворян даже меньше, чем Нандус, ведь его орден с первого дня войны поддерживал Сасмиру. Он выглядел угрюмым.

– Хороших новостей нет! – крикнул он. – С лошадьми проблема. Капитаны говорят, что волнение моря усилится с северным ветром. Тогда мы больше не сможем использовать плоты. У нас осталось не больше двух часов…

– Чертовы рыцари, – пробормотал Нандус.

Они вступили в Черный отряд Вольфхарда фон Уршлингена и вывели его войско из равновесия. Для запланированного похода священнику не нужны были пятьсот рыцарей. На открытой местности они представляли бы собой грозную силу. Но не в лесу.

Нандус наблюдал, как на одном из кораблей из трюма поднимали коня. Под брюхом животного было протянуто парусиновое полотно, от концов которого четыре веревки вели к крюку, закрепленному на мачте когга. Красный жеребец лягался и так отчаянно ржал, что его можно было услышать даже на дюне. Рядом с коггом был пришвартован плот, на котором четверо мужчин махали руками и разговаривали с конем, пытаясь успокоить его. По три человека стояли рядом с двумя лошадьми, которые уже беспокойно ждали на плоту.

Случись это в гавани, все войска и груз на кораблях уже давно оказались бы на берегу. На борту коггов находилось еще триста мулов и двадцать двухколесных повозок, которые были нужны, чтобы перевозить запасы для военного похода. Вода и продовольствие, тысячи арбалетных болтов, одеяла, котлы. Все, что понадобится передвигающемуся войску.

Если бы Черный отряд высадился в гавани Далии, шпионы повстанцев тут же узнали бы об этом и послали бы известие в Туар. По сути, этого Лига и хотела. Однако их враги не должны подозревать, что это был просто отвлекающий маневр. Это должно было выглядеть как реальная неожиданная атака. Реальная угроза. Если их ничто не задержит, то всего за пять дней они смогут дойти от бухты Кракен до Туара. К воротам столицы повстанцев.

Нандус помассировал усталые глаза. С каждым часом становилось все яснее, какой трудной будет высадка, и с самого утра его снова и снова терзала одна и та же мысль: всего в нескольких милях к северу лежит Арбора, Мертвый город, который сжег его отец. Она так и не была заселена снова. Нандус вспомнил гавань. Стены набережной наверняка еще сохранились. Если бы когги бросили там якорь, то им было бы гораздо легче разгрузить судно. Там в течение дня они сделали бы то, что здесь, в широкой бухте, полностью зависело от капризов погоды.

Нандус коснулся рукой лба. Он чувствовал себя ужасно уставшим. Священник подумал о Лоренцо. Об обещании, которое дал ему. Он должен был привезти ведьму из Швертвальда… Облеклись ли уже эти сказочные фигуры во плоть так же, как Человек-ворон и мостовой тролль?