— Воевал? — посерьезнела Ксения.

— Ну да! А разве без того хоть один мужик вырос? Вот и я — нашел гранату в лесу, приволок ее в сарай, спрятался за кучу угля. И давай ковыряться, из чего она? Разобрать не удалось. Я в нее поленья стал швырять, попаду иль нет? Попал! Крыши у сарая мигом не стало, корова в лес сбежала на всю неделю, я очнулся лишь на второй день.

— Небось в больнице?

— Ага! С домашним доктором, бабкой, она меня каталкой всего выходила. Никого за всю жизнь так не пиздила. У меня жопа толще ее перины сделалась. Сам себя напугался. Хотел заорать, силюсь, ан не получается. Какой-то вой идет с глотки. Бабка, услышав, с ужасов каталку забыла. Бежит, крестится, а я за ней. Мне тоже от себя жутко. Ну так-то с неделю ждали. А говорить не могу. Повели меня к знахарке в соседнюю деревню. Помогла. Язык развязала, но контузия осталась — мозги остались заклиненными! Слышь, мошкара, козявка сушеная, плесни в бокал! Я тут кое-что подобрал!

Ксения до конца дня освоилась и попросила Женьку приехать за выручкой.

— Оставьте деньги на завтрашний день. Нужно закупать пиво. А я не могу постоянно мотаться к вам. Потом отдадите, сразу за несколько дней.

— Нет, я так не могу. Зачем мне лишняя головная боль? Оставите денег на первую партию пива, а дальше наторгую. Зачем лишние с собой носить стану?

— Я не могу сегодня приехать!

— Можно Игорю отдам?

— Без вопросов!

Игорь не удивился. Он знал щепетильную Ксению и Женьку. Понимал, что мужику не хочется приезжать в пивбар, где каждый угол напоминал о жене. Он уезжал отсюда с болью в сердце и разбитой головой и до самого утра не мог уснуть.

Ксении трудно было понять Евгения — ведь он хозяин пивбара, а за деньгами мужика не вытащить.

«Может, он подумал, что я к нему хочу приклеиться?» — испугалась баба и решила вообще не звонить и не напоминать о себе.

Честно говоря, Евгений ей не понравился. Она внутренне сморщилась при виде обросшего, помятого человека. Усталые глаза, раздражительность, привычка грызть ногти — все это ее вовсе не привлекало. А тут еще увидела плешь на голове, потертые домашние тапочки и оторванную пуговку на рубашке.

«Неряха! Всю жизнь на бабе ездил. Сам ничего не умеет, слюнтяй! Таких в ежовых рукавицах держать надо. Подумаешь, ему некогда! Мне даже лучше вообще тебя не видеть. Игорь — свой. А ты, гнус, так и засохнешь над своими бумагами! — вспомнила стол в комнате, заваленный бумагами, папками, какими-то документами. — Скучно живешь, мужик! Как сверчок, какой сам себя загнал в угол и отгородился бедой. А ведь рядом с тобой мальчонка! Каково ему?..»

Впрочем, отдав деньги Игорю, Ксюша забыла о Евгении. Да и какое ей дело до него?

Женьке Ксения тоже не понравилась. Едва увидел, мысленно назвал мартышкой.

«Ну уж очень худая женщина, очень маленькая! И рожа безобразная! Ну да пиво такой товар, что продавцу не обязательно быть привлекательным. Пиво кто хошь продаст. Лишь бы оно было! Наши клиенты без претензий. А Ксения научится со временем. Куда денется? Но деньги при себе иметь боится. Наверное, обожглась или подставили. Хотя какое мне дело до нее?»

Решил позвонить следователю и узнать, скоро ли состоится суд над киллером.

— Я уже отдал дело в суд. Теперь у них узнавайте, в канцелярии. Не думаю, что надолго затянут изучение материалов. Там все доказательства имеются. Какой срок дадут? Вот этого не знаю. Одно мне известно точно — каким бы он ни был, мало не покажется. Тюрьма и зона — не санаторий. К сожалению, там человека не перевоспитывают. Скорее наоборот. В данном случае говорю с вами как мужчина с мужчиной. Если б это осуждение помогло нам оживить покойную, но нет. Жизнь ушла. И судьба этого придурка тоже будет изувечена. Он пройдет через такое, что до конца своих дней будет помнить.

— Говорят, его отчим уже вовсю старается спасти пасынка от срока.

— Мало ли что он хочет? Важно, как решат народные заседатели! А это серьезные, мудрые люди с громадным жизненным опытом. Этих не уговорить, не подкупить. Все значительно старше нас с вами. Думаю, за две-три недели они справятся с этим делом.

И снова потянулись томительные дни ожидания. Евгений старался не думать о предстоящем процессе. И только Мишка Волчков не спал ночами. Он с ужасом ждал дня суда.

— Держи себя в руках и нигде не сорвись. Ни в одном слове. Будь человеком. И если ты впрямь сожалеешь о случившемся, пусть это поймут и увидят все. Конечно, тебя будут обзывать, проклинать, оскорблять, от того не уйдешь. Ты не должен огрызаться или отвечать тем же. Ведь ты отнял жизнь у человека. Понятно, что родня и знакомые ненавидят тебя как злейшего врага! Но мы с твоим отчимом подготовили хорошую почву. И приговор не должен быть суровым. Я рассчитываю на минимум — пять лет общего режима. Когда попадешь в зону, там тоже приложим усилия. Прояви благоразумие и терпение. Успокойся. Все будет хорошо! — говорил адвокат. Но Мишке не верилось.

Несколько раз он видел во сна Лельку. Да и сон ли это был? Она появлялась в камере ночью, будто просачивалась сквозь железную дверь, вся в белом, озиралась по сторонам, ища Мишку. Тот вдавливался в шконку, а женщина, вытянув руки, искала, нащупывала его. Вот она подошла к шконке, Мишка с головой укрылся одеялом, нащупала ноги. Ее холодные пальцы морозили душу. Вот они коснулись живота, плеч, вцепились в горло клещами. Человек пытается стряхнуть руки с горла, но они впились намертво. Их не разжать, не сбросить…

Мишка задыхается. Орет от ужаса. Лелька хохочет ледяным смехом, чуть ослабив пальцы, вскоре снова начинает душить. И так до рассвета. Потом она исчезает. Мишка стал бояться наступления ночи. Он просил перевести его в общую камеру, но следователь счел эту просьбу пустой.

Мишке не разрешили свидания с матерью и отчимом. Ответили, что лишь после суда ему могут предоставить такую возможность. Но не раньше.

Адвокат передавал парню записки от них. Оба просили держаться и немного потерпеть.

Мишка радовался, что его не бросили, не забыли.

Конечно, он давно бы успокоился, если б Лелька не приходила по ночам. Но когда он начинал говорить о ней следователю или адвокату, те отмахивались и отвечали, что это всего-навсего тюремный синдром и он случается со всеми впечатлительными людьми, попавшими в камеру впервые в жизни. Но это не опасно и проходит, как только человек получает возможность общения с другими или ему меняют место содержания.

— Меньше думайте о бабах. Готовьтесь к будущему отбыванию срока в колонии. Там скоро забудете не только о Лельке, а и о том, как выглядят женщины! — отвечал следователь.

Мишка после такой отповеди ни с чем к нему не обращался. Ждал суда молча, стиснув зубы.

Ждал процесса и Евгений. Он тоже готовился к этому дню. Ведь там он увидит убийцу Лели, виновника всех его бед. Почему-то он представлял киллера старым и безобразным, с корявой рожей, кривым и волосатым, звероподобным, растленным, омерзительным типом.