— Тихо, — пригрозил он, процарапав острием ножа на ее шее глубокую борозду. Она оказалась намного сильнее, чем он предполагал. Обычно все его жертвы мгновенно утрачивали волю к сопротивлению, а она вела себя по-другому. Мэл не ощущала боли, но почувствовала, как по груди потекла струйка крови. И в этот момент в памяти вновь ожила та страшная сцена, когда он изнасиловал ее, а потом приставил к горлу нож, но так и не успел убить. Зато сейчас он своего не упустит. Она почти физически ощущала на себе его пронзительный взгляд, требовавший от нее только одного — чтобы она смотрела ему в глаза, когда он будет убивать ее. Эти глаза притягивали ее как магнит, как некая страшная сила, уклониться от которой было практически невозможно. В эту секунду Мэл поняла, что победить его можно только взглядом, но взглядом храброго человека, а не беспомощного и подавленного существа, приготовленного к закланию. Собравшись с силами, она вперилась в него полными ненависти глазами, а он в этот момент подумал, что вновь овладел ситуацией и полностью контролирует ее поступки.

— Итак, Мэри Мэллори, — приступил он к самой приятной процедуре, ради которой и составлял все свои планы, — я вижу, ты кое-чему научилась с тех пор, как мы виделись с тобой много лет назад. — Он засмеялся каким-то странным утробным смехом и еще ниже наклонился к ней. — Тогда ты была таким ничтожеством, что даже убивать тебя не хотелось. А самое интересное заключалось в том, что это ничтожество вдруг возомнило, что оно что-то представляет собой, что им может заинтересоваться нормальный мужчина, — Он продолжал утробно хохотать, издеваясь над ней. — Ты была смешна, Мэри Мэллори, смешна и отвратительно безобразна одновременно. И погубило тебя прежде всего твое жуткое женское тщеславие и глубоко укоренившийся в твоей душе комплекс неполноценности.

А Мэл тупо смотрела в сверкающие злобой глаза, которые преследовали ее несколько десятилетий, и думала, что на этот раз ей не уйти от него. Эта мысль оказалась настолько неожиданной, что страх мгновенно пропал, а вместо него появилось ощущение какой-то необъяснимой внутренней силы. Она смотрела в его глаза, но не боялась, не паниковала, не билась в истерике. Она вдруг поняла, что окончательно избавилась от его дьявольской власти над собой.

А Блэйк тем временем рассуждал о ее несчастной судьбе и в подробностях описывал, как будет резать ее на части:

— Не забывай, милочка, что перед тобой не просто дьявол, а патологоанатом. Причем высшей квалификации. Разница лишь в том, что обычно мне приходится резать уже мертвые тела, а сейчас я буду это делать с живым телом и к тому же прекрасно оформленным. — Эта шутка так понравилась ему, что он зашелся в безумном хохоте, попутно рассказывая ей, как он будет расчленять ее тело.

Доктор Блэйк застыл на мгновение, насупился и посмотрел в сторону ванной. Эта собака уже достала его своим громким лаем. К тому же она могла привлечь внимание соседей, которые могут позвонить в полицию. Надо выпустить ее оттуда. Он приподнялся на колени и потащил ее за собой.

— Вставай, сука!

Мэл поняла, что лучшего момента для нападения у нее может не быть. Изловчившись, она освободила руку и вцепилась ногтями в его лицо. Он заорал от боли и на какое-то мгновение отпустил ее. Она стала колотить его ногами и руками, а сама старалась подобраться поближе к двери. Он отчаянно размахивал руками и даже порезал ей ножом щеку, но она не ощутила боли и продолжала изо всех сил бороться за жизнь. Впрочем, в то время она была уверена, что борется не за жизнь, а за достойную смерть, так как не видела возможности победить в этой неравной схватке.

В этот момент Сквиз в последний раз прыгнул на дверную ручку, и дверь ванной распахнулась в тот самый момент, когда Блэйк подошел к ней. Опешив от неожиданности, он застыл на месте и даже не попытался защищаться. Сквиз вцепился зубами в его плечо, а Мэл вскочила на ноги и бросилась на кухню за ножом. Сейчас ей хотелось только одного — убить этого мерзавца.

Когда она вернулась в прихожую, острые клыки Сквиза были уже на шее доктора Блэйка. Тот страшно орал, пытаясь оторвать от себя обезумевшего от ярости пса, а потом упал на пол и взмахнул ножом. Удар был настолько сильным, что Сквиз жалобно завыл, отпустил жертву и, сделав несколько шагов, лег на пол. В его груди зияла глубокая рана, из которой струйкой текла кровь.

— Боже мой! — в ужасе воскликнула Мэл, сжимая в руках огромный нож для разделки мяса. Блэйк тяжело стонал и все пытался встать на ноги. Мэл подошла к нему и увидела, что Сквиз разорвал ему почти половину шеи. Какое-то время они молча смотрели друг на друга. Потом Мэл подняла руку с ножом и хотела было нанести последний удар обидчику, но что-то остановило ее.

Сжимая рукой огромную рану на шее, Блэйк с трудом встал на ноги, поплелся к двери и вышел. Мэл выронила нож, обхватила обеими руками голову и громко застонала. Она не могла убить его, не могла нанести удар человеку, не способному оказать ей сопротивление. А если бы сделала это, то неизбежно стала бы похожей на него самого. Вместо этого она подбежала к двери и заперла ее на все замки и засовы.

Сквиз лежал на ковре, а вокруг него расплывалось огромное пятно крови. Мэл опустилась перед ним на колено и погладила по голове. Тот жалобно застонал и посмотрел на нее побелевшими от боли глазами. Мэл подбежала к телефону, набрала номер экстренного вызова полиции и взволнованно сообщила, что в ее доме только что был доктор Блэйк, который хотел убить ее, и что он тяжело ранил собаку. И еще она попросила передать детективу Джордану, что маньяк по-прежнему на свободе, хотя и серьезно ранен. А самое главное — чтобы они немедленно прислали ветеринара.

Доктор Билл Блэйк прекрасно понимал, что у него осталось мало времени, чтобы завершить давно задуманное дело, но он пообещал матери, что доведет его до конца, и всегда держал свое слово. Усевшись за руль машины, он обмотал раненую шею шарфом, надел твидовый пиджак и поправил рукой волосы. Сейчас самое главное — быть спокойным, выглядеть нормально и ничем не вызвать подозрения у дорожной полиции. Конечно, у них уже есть его автомобильный номер, но они будут искать его в Кембридже, так как номер зарегистрирован на тот адрес. На это уйдет какое-то время, а потом консьержка скажет, где находится его дом, но к тому времени он уже закончит все дела.

Машин на дороге было немного, и за все это время ему не встретилась ни одна полицейская машина. Он ухмыльнулся и подумал, что его мать, вероятно, помогает ему своими молитвами. Он старался не думать о боли и только плотнее кутался в шарф, который с каждой минутой все больше и больше пропитывался кровью.

Вскоре он свернул на свою улочку и облегченно вздохнул, убедившись, что перед домом нет полицейских машин с мигалками. Он дома, а это значит, что он снова одержал верх над этими безмозглыми идиотами. Загнав машину в гараж, Блэйк запер его на все засовы, вошел в дом, открыл холодильник и, достав оттуда початую бутылку водки, налил себе полный стакан, как делал всегда после очередной операции. Правда, в последнее время он стал пить намного больше, но для этого были весьма серьезные причины.

Попутно он заметил, что его руки дрожат, а во всем теле появилась слабость, словно в преддверии летаргического сна. Еще бы, он потерял столько крови, что даже на ногах трудно устоять. Будучи неплохим врачом, он прекрасно понимал, что с ним происходит, и знал, что надо спешить.