Элли хотела потереться об него всем телом, но передумала, когда уткнулась носом в его «ароматную» подмышку.

– Надо собираться на работу, – сказала она.

– Мне тоже.

Лайам работал в супермаркете – раскладывал товар по полкам и собирал тележки. Полжизни просидев за партой, он захотел найти работу, во время которой не надо было бы напрягать мозг. После получения результатов своей дипломной работы Лайам намеревался поехать куда-нибудь за рубеж.

– Моим домом станет весь мир, – повторял он.

Элли сама не знала, что она будет делать без него, да ее это и не беспокоило, Лайам был лишь первым из ее приключений. Она работала в ресторане, и работа ей очень нравилась, а в Дублине было полно привлекательных мужчин. Среди многочисленных приятелей Лайама были студенты из колледжа Тринити, и его с Элли почти каждый вечер приглашали на какую-нибудь вечеринку. Этажом выше жил студент из Америки, Дин, а этажом ниже – две девушки. Если никто не устраивал вечеринку, они собирались в чьей-нибудь комнате и напивались.

Учебный семестр закончился, но в городе оставалось множество молодых людей, с которыми Лайам вместе учился в школе или играл в регби, а также девушек, с которыми он когда-то встречался. В какой бы паб они ни заходили, там всегда была куча его – а теперь и Элли – знакомых.

В воскресенье после обеда они поехали прокатиться на машине Лайама, желтом «хиллман импе», который он приобрел в восемнадцать лет. Пока Лайам учился в Англии, автомобилем пользовался его брат Феликс, живший в доме семьи Конвэй в Крегмоссе, деревушке, расположенной милях в десяти от Дублина. После смерти мужа мать Лайама переехала к родной сестре, которая жила в Америке, а сестра Лайама Моника жила в Лондоне.

Вскоре после приезда в Ирландию Элли и Лайам сели в автобус и отправились в Крегмосс за машиной.

– В следующее воскресенье мы поедем в Сандимаунт – там неплохой пляж, – говорил Лайам, пока автобус трясся по живописным полям Ирландии. – По этому пляжу любил прогуливаться Джеймс Джойс.

– Да ты что?! – воскликнула Элли, понятия не имевшая, кто такой Джеймс Джойс, – несмотря на оценку «отлично» по английской литературе.

Дом семьи Конвэй произвел на нее тягостное впечатление как снаружи, так и внутри. У дома было собственное имя – Ферн-Холл, он был очень большим и высоким и стоял немного в стороне от остальных деревенских построек. Элли сразу вспомнился дом из «Психо» – фильма, который она недавно посмотрела по телевизору и который поразил и напугал ее так, что с тех пор дом из фильма неоднократно являлся ей в кошмарах.

Феликс Конвэй жил в Ферн-Холле в одиночестве. Он был лет на пять старше Лайама и казался его чуть более худой и бледной копией. У Феликса были зеленые глаза более светлого, чем у брата, оттенка и редеющие рыжеватые волосы. Голосу Феликса был тихим и свистящим, он постоянно носил круглые очки в перламутровой оправе, которые, по мнению Элли, придавали ему немного зловещий вид – под стать дому.

Даже обед иначе как жалким невозможно было назвать: сэндвичи с салатными листьями, сделанные из черствого хлеба, несъедобное печенье и некрепкий чай. Пообедали они в унылой, пахнущей плесенью столовой.

Элли сразу не понравилось, что Феликс спокойно и внимательно рассматривал ее из-за своих круглых очков, – он как будто пытался заглянуть ей в душу.

– А почему он не женат? – спросила девушка у Лайама, когда они возвращались в Дублин на «импе».

– А я откуда знаю? Он ухаживает за Нейлой Кенни с тех пор, как умер мой ужасный папочка. Понятия не имею, чего они ждут, – наверное, пенсии по старости.

– Лайам, я не хочу больше приезжать в этот твой Крегмосс. Мне там совсем не понравилось.

– Элли, милая, ты и не обязана этого делать. Но Феликс мой брат, и я его люблю, так что я буду регулярно его навешать.

– Приятного времяпрепровождения, – фыркнула Элли.

– Я всегда приятно провожу время, – ответил Лайам, скривив губы в излишне мрачной, по ее мнению, усмешке.

С тех пор он побывал у Феликса лишь однажды, да и то пробыл там недолго. Элли сидела в комнате одна. Дин, студент с верхнего этажа, все еще оставался в городе: он ждал приезда своих родственников, которым собирался устроить экскурсию по Европе. Пока Лайам был в Крегмоссе, Дин зашел, чтобы позаимствовать что-то, и оставался в гостях до самого приезда Лайама.

– Надеюсь, вы тут ничем таким не занимались? – с хитрой усмешкой спросил Лайам.

Элли немного задело то, что его, похоже, ничуть не интересовало, занимались они с Дином любовью или нет. Но как бы она отреагировала, если бы в подобных обстоятельствах застала Лайама с девушкой? Подумав, Элли решила, что она отнеслась бы к этому спокойно. Они просто использовали друг друга, и это все. Элли почувствовала себя взрослой и опытной.

Через два месяца после приезда в Дублин девушка обнаружила, что у нее закончились противозачаточные таблетки.

– Вот черт! – воскликнул Лайам, когда она, лежа в постели, сообщила ему об этом.

– И нечего так волноваться: я куплю новые, и дело с концом. Завтра же найду в справочнике телефон клиники по контролю рождаемости.

– Ты что, спятила? – загоготал Лайам. – Это же Ирландия, деточка! Здесь легче найти публичный дом, чем точку, продающую контрацептивы.

– А почему? – спросила изумленная Элли.

Лайам расхохотался вновь:

– Хорошая же ты католичка! Ты что, не знаешь, что церковь категорически против контрацепции? А в Ирландии слово церкви – закон.

– Глупость какая-то.

– Глупость это или нет, имеем то, что имеем. В Ливерпуле есть кто-нибудь, кто мог бы выслать тебе эти пилюли?

– О Боже, нет, конечно!

– Я поспрашиваю на работе. Если нужно будет, мы съездим за границу, в Ольстер, и купим все там. В противном случае мне придется подыскать себе другую подружку. Меньше всего на свете мне хочется зачать наследника.

Элли бросила в него подушку:

– А ты думаешь, мне этого хочется? Так что пока я не раздобуду таблетки, тебе надо быть поосторожнее.

Лайам раздобыл противозачаточные пилюли в коричневом флаконе лишь спустя несколько дней.

– А ты уверен, что это то, что нужно? – спросила Элли, рассматривая бутылочку без какой-либо наклейки.

– Надеюсь, что да. Они обошлись мне в пять фунтов.

– Некоторые из них белые, другие голубые, – заметила Элли, отправив в рот одну пилюлю.

– Просто они от разных производителей, вот и все, – бросил Лайам, думая уже о другом: о письме с ливерпульским штемпелем, которое пришло утром. Он был почти уверен, что в письме результаты его дипломной работы.

Вскрыв конверт, Лайам издал радостный вопль:

– У меня будет диплом с отличием! Это надо отметить, и не чем-нибудь, а самым лучшим шампанским. Надевай свои парадные тряпки, девочка: сегодня у нас праздник. Завтра я куплю газету и начну рассылать свое резюме.