Чернышов тоже сунул руку под пиджак, подсознательно понимая, что не успевает достать оружие. Извлечь пистолет из застегнутой кобуры куда сложнее, чем из открытого кармана…

Чернышов на пороге, Артем – за его спиной. Артем тоже увидел убийцу, но в отличие от Чернышова не узнал его и, лишь когда тот неожиданно выдернул пистолет, понял, что происходит. Собственный пистолет Ветрова находился точно в такой же кобуре, как и у его начальника. Поэтому добраться до него было не менее сложно. Артем сделал единственное, что можно было предпринять в данной ситуации. Он бросился на пол и в падении ногой подсек Чернышова под колени, опрокинув его на спину.

В тот миг, когда палец убийцы вдавил спусковой крючок, голова Чернышова отклонилась назад, и пуля пронеслась в нескольких сантиметрах от его лица.

Шон еще сильнее надавил на спусковой крючок, переведя пистолет в режим автоматической стрельбы. Но на месте Чернышова мигом выросла мощная фигура спецназовца в титановом бронежилете и с девятимиллиметровым автоматом «Вал» в руках. Три пули клюнули спецназовца в грудь, но, несмотря на заостренную форму и сверхзвуковую скорость, легкие керамические пули не смогли пробить титановые пластины, а лишь отбросили спецназовца назад. На его месте тут же оказался другой боец «Альфы» и, проворно вскинув свой автомат, выпустил всего одну пулю. Выстрел был точен. Пуля ударила Шона в правую часть груди, чуть ниже ключицы, развернула его тело на девяносто градусов и отбросила в угол кабинета. От удара о стену и разрывающей боли в груди убийца потерял сознание, пистолет выпал из разжавшихся пальцев…

Все заняло меньше минуты. Выстрелы снабженного глушителями оружия звучали как хлопки безобидных воздушных шариков, и все же в приемной царил ужас. Секретарша, вытаращив глаза, зажимала руками безмолвно орущий рот. Гончаров, вошедший в приемную вслед за бойцами «Альфы», отпрянул назад и прижался к двери. Как только смолкли выстрелы, двое «альфовцев» бросились к попавшему под пули товарищу и, убедившись, что он цел, подняли его на ноги. Полковник Чернышов тоже поднялся с пола. Боец, обезвредивший убийцу, с интересом разглядывал диковинный пистолет. Удостоверившись, что раненый все еще находится без сознания, Чернышов повернулся к Неверову. Однако, взглянув в глаза главного инженера, он понял, что допрашивать его бесполезно. Расширившиеся зрачки и абсолютно пустой взгляд Неверова не оставляли сомнений, что главный инженер АМСЗ находится в состоянии глубокого наркотического опьянения.

– Кто-нибудь вызовите врача и позвоните в «Скорую помощь»! – крикнул Чернышов в приемную. – Здесь для них два пациента: один с отравлением, второй с пулевым ранением. Оба тяжелых, – добавил он.

Артем Ветров присел возле Шона на колени и, зажав собственным носовым платком входное пулевое отверстие, сноровисто обыскивал его карманы.

– Держите, Павел Андреевич. – Артем протянул Чернышову удостоверение помощника депутата Государственной думы.

– Качественная подделка, – заметил Чернышов, раскрыв удостоверение. – Смотрите, натуральная подпись Варенникова. А дата? В это время депутата уже не было в живых.

Пока Чернышов рассматривал фальшивое удостоверение, Ветров снял с пояса убийцы трубку мобильного телефона и, поднявшись с коленей, объявил:

– Больше ничего интересного, Павел Андреевич.

Заметив в руках Артема мобильник, Чернышов мгновенно отреагировал:

– Он здесь не один! – и, выхватив трубку, нажал кнопку повтора последнего набранного номера.

Фээсбэшники затаили дыхание, с нетерпением ожидая, что последует дальше. Из трубки донесся сначала один длинный гудок, затем второй, потом раздался еле слышный щелчок соединения, и чей-то голос нетерпеливо спросил:

– Да?

– Контейнер у вас? – быстро произнес Чернышов.

Расчет оказался верен. От волнения и владевшего им нервного напряжения Артур Губанов принял голос полковника Чернышова за голос помощника Берша.

– Сейчас грузим, – ответил он и отключился.

– Ты слышал?! – Чернышов повернулся к Ветрову. – Они здесь, на территории второй площадки! Сейчас загрузят контейнер с зарядами к себе в машину и попытаются вывезти его с завода!

– Здесь-то здесь, – кивнул головой Ветров, – но где именно?

– Сейчас узнаем.

Чернышов быстро вышел обратно в приемную. Там мало что изменилось. Секретарша все так же сидела за столом, по-прежнему зажимая ладонями рот. Один из спецназовцев, очевидно отчаявшись привести девушку в чувство, сам звонил с ее телефона в «Скорую помощь». Гончаров все еще топтался около двери, не решаясь приблизиться к месту перестрелки. К нему и обратился полковник Чернышов:

– Валерий Германович, в каком конкретно месте военные передают контейнер вашим работникам?!

– Разгрузка идет в ангаре дождевальной установки, – медленно ответил Гончаров. – По технологии «кокон» сначала тщательно промывается и лишь затем попадает в цех демонтажа.

– Кто непосредственно принимает у военных контейнер?! – не дослушав, задал новый вопрос Чернышов.

– Дежурная смена дождевальной установки.

– Сколько человек в этой смене?!

– Трое, – растерянно ответил Гончаров.

Он никак не мог взять в толк, какую цель преследует фээсбэшный полковник, задавая свои вопросы. Зато Чернышов уже выяснил все, что его интересовало, и, повернувшись к командиру «альфовцев», приказал:

– Оставьте здесь одного человека и с остальными бойцами отправляйтесь за мной! – Он снова развернулся к Гончарову и добавил: – Валерий Германович, вам придется показать, где находится ангар дождевальной установки.

5.06, вторник, 12.30

– Кто это? – испуганно спросил Глеб Заварзин у Артура Губанова, когда тот закончил разговор по телефону.

– Человек шефа, – отмахнулся от Заварзина Губанов.

– А чего он звонил?

– Волнуется, вот и звонил! – резко ответил Губанов. Назойливость подчиненного начала действовать ему на нервы.

В другой раз после подобного окрика шефа Глеб Заварзин немедленно прекратил бы донимать его своими вопросами, но сейчас, когда вместе с обещанным вознаграждением на кон была поставлена его собственная жизнь или свобода, ответ его не удовлетворил.

– Волнуется? – недоверчиво переспросил Заварзин. – Он вроде не похож на взволнованного человека.

Губанов уже собирался приказать боевику заткнуться, но в последний момент его что-то остановило. Последние слова Заварзина натолкнули Губанова на собственные размышления: «Действительно, даже застрелив у ангара часового, этот таинственный помощник остался совершенно спокоен. Он бы не стал звонить лишь для того, чтобы успокоить свои нервы. В его звонке вообще не было никакого смысла! Ведь он сам велел позвонить ему, как только мы закончим работу в ангаре».