— Я лучше сяду здесь, за вами, вместе с Джеком и Дэмьеном, — раздался за моей спиной недовольный голос Хита. — Не нравятся мне эти почетные места для человеческих Супругов, я уж тут, с простым народом посижу.

Они со Старком понимающе переглянулись, и Старк сказал:

— Прикроешь спину.

— А то! — кивнул Хит.

— Отлично. А я буду смотреть в оба за всем остальным.

Самое ужасное, что на этот раз они не придуривались. Они не подкалывали друг друга, не соперничали за мое внимание и не грызлись. Они настолько боялись за меня, что действовали заодно.

И все это пугало меня до безумия.

Наверное, это покажется вам жалким и глупым, но в этот момент я ужасно скучала по бабушке.

Больше всего на свете мне сейчас хотелось перенестись в уютный маленький домик на лавандовой ферме, свернуться рядом с бабушкой на диванчике и смотреть старые мюзиклы Роджерса и Хаммерстайна, поедая горячий и масляный попкорн. И чтобы самой страшной бедой в моей жизни была несделанная домашка по геометрии!

— Высший Вампирский Совет!

— Не забудьте встать! — прошипела Эрке за моей спиной.

Я мысленно закатила глаза, но повиновалась.

В огромном зале царила торжественная тишина. Вместе со всеми я поднялась со своего места и во все глаза уставилась на прекраснейших в мире созданий, медленно входивших в зал.

Для меня не было новостью, что все семеро членов Высшего Совета являются женщинами. Вампирское общество матриархально, а, следовательно, вся власть у нас принадлежат женщинам. Еще я знала, что члены Высшего Совета очень стары, даже по вампирским меркам, хотя с виду этого никогда не скажешь. Но я была просто потрясена их невероятной красотой и непререкаемой властностью.

С одной стороны, мне было приятно лишний раз убедиться в том, что хотя вампиры тоже стареют и умирают, как люди, однако они даже в старости не превращаются в лысых морщинистых шарпеев. Но с другой стороны, излучаемое ими могущество было намного выше моего предела переносимости.

При одной мысли о том, чтобы встать в этом огромном зале и открыть рот перед семеркой величественных вампиров у меня начинало подозрительно урчать в животе.

Старк накрыл мою руку своей ладонью и крепко сжал. Я вцепилась в его пальцы, отчаянно мечтая стать старше, умнее, решительнее и обрести ораторские способности.

Потом я услышала, как в зал вошел кто-то еще и, обернувшись, увидела Неферет и Калону, уверенно направлявшихся к двум пустующим сиденьям в самом нижнем ряду, где сидели мы со Старком.

В тот же миг члены Совета заняли свои кресла (у некоторых могло создаться впечатление, будто они не могли сесть, не дождавшись этой парочки!), и мы тоже получили право плюхнуться на сиденья.

Мне было очень трудно не смотреть на Неферет и Калону.

Неферет всегда была красавицей, но за несколько дней, прошедших с нашей последней встречи, ее красота заметно изменилась. Теперь ее окружала аура власти. Сегодня Неферет была в свободном белом платье, ниспадавшем складками, как римская туника. Скажу откровенно — вид у нее был царственный. Что касается Калоны, то это было особое зрелище.

Наверное, не стоит упоминать, что он был полуодет? На нем не было ни рубашки, ни ботинок — только черные брюки и черные крылья. И при этом он не выглядел ни смешно, ни глупо. Мне не хочется этого говорить, но он выглядел как бог, решивший из любопытства прогуляться по земле.

Черные крылья плащом лежали за его спиной. Я видела, что все смотрят на него, но Калона смотрел только на меня, и когда наши взгляды встретились, весь мир вокруг исчез и перестал существовать.

Остались только мы — я и Калона. И воспоминание о моем последнем сне.

Теперь я видела в Калоне Воина Никс, прекрасное создание, верно служившее Богине и изгнанное за свою беззаконную любовь. В глазах Калоны я читала робость и вопрос. Он хотел знать, смогу ли я поверить ему. Мне показалось, будто я снова слышу его слова: «Что если я злой только рядом с Неферет? Что если рядом с тобой я смогу выбрать добро?»

Мой разум выслушал эти слова и отверг их, как ложь. Но мое сердце говорило иное. Калона сумел достучаться до него, и поэтому все стало непросто. Я знала, что должна отвергнуть его и не подать виду, будто его слова тронули меня до глубины души, но при этом мне хотелось, чтобы Калона увидел в моих глазах правду. И я открыла ему свое сердце, и позволила моим глазам сказать то, чего я никогда не могла бы произнести вслух.

В ответ Калона улыбнулся мне с такой нежностью, что я поспешно отвернулась.

— Зои? — шепнул Старк.

— Я в порядке, — машинально пробормотала я.

— Будь сильной. Не поддавайся ему.

Я кивнула.

Оглянувшись через плечо, я увидела, что вся моя группа поддержки, разинув рты, пялится на Калону. И только Хит даже головы не повернул в его сторону. Он смотрел на меня, и на его лице была написана тревога. Я попыталась улыбнуться ему, но смогла выдавить только кривую виноватую гримасу.

К счастью, одна из членов Совета взяла слово, и мне пришлось переключить свое внимание на нее.

— Высший Совет собрался на свое внеочередное заседание. Совет открываю я, Дуантия. Да пребудет с нами мудрость и воля Никс.

Из краткой лекции Эрке я знала, что Дуантия была старшим членом Совета, поэтому она могла открывать заседания и закрывать их по своему усмотрению. Я во все глаза смотрела на эту жрицу. Просто не верилось, что ей несколько сотен лет! Если не считать невероятной уверенности и многовековой привычки повелевать, ее возраст выдавали лишь редкие серебристые пряди в густых каштановых волосах.

— У нас появились вопросы к Неферет и созданию, именующему себя Эребом.

Неферет почтительно кивнула Дуантии, но я заметила, что ее изумрудные глаза слегка сощурились, как у кошки.

Калона встал и поклонился Совету.

— Счастливо встретиться вновь, — пророкотал он, кланяясь Дуантии и всем членам Совета. Несколько жриц кивнули ему в ответ.

— У нас есть вопросы по поводу вашего происхождения, — заявила Дуантия.

— Ваш интерес совершенно оправдан, — снова склонил голову Калона.

Голос его был бархатистым и глубоким, и говорил он непривычно скромно, взвешенно и очень-очень искренне.

Готова поклясться, что в тот момент не только мне, но и всем присутствовавшим хотелось слушать его, что бы он ни говорил.

И тогда я испугалась и поступила, как глупая девчонка. Я закрыла глаза и взмолилась Никс так горячо, как никогда еще не молилась: «Пожалуйста, позволь ему говорить только правду! Если он будет говорить правду, то возможно, у него еще есть надежда!»