— Да заткнись ты, Розамунда! — рявкнул Логан. Не в силах больше сдерживаться и не зная, как еще заставить ее замолчать, он грубо поцеловал ее в губы. Знакомый запах белого вереска ударил ему в ноздри, и от восторга Хепберн едва не потерял голову.

Розамунде удалось изловчиться и даже ударить его по лицу свободной рукой. Но она наконец-то замолчала. С тех пор как ее поцеловал когда-то на прощание Патрик Лесли, ей ни разу не пришлось целоваться с мужчинами. Ну почему ее все время целуют те, к кому она равнодушна?

Они медленно ехали в Клевенз-Карн под дождем. Казалось, этой дороге не будет конца. Но вот лошади почуяли жилье и свернули на дорогу к замку. Во дворе Логан поставил Розамунду на землю и соскочил с седла. Розамунда не спеша повернулась и врезала ему кулаком по физиономии. Это был сильный удар. От неожиданности Хепберн даже покачнулся и… расхохотался. Розамунда, пылая гневом, развернулась и отправилась в замок. Логан двинулся за ней следом, потирая челюсть.

В зале навстречу вошедшим устремилась Джинни. Сочувственно причитая, она принялась хлопотать вокруг промокшей гостьи.

— Ох, бедная вы моя! — восклицала хозяйка замка. — Идите скорее к огню, обсушитесь! Я могу понять, как вам хотелось попасть домой, но нельзя же так изматывать себя, Розамунда! Вам необходимо отдохнуть! Ох, не дай Бог, вы подхватите простуду или лихорадку! Эти весенние ливни такие коварные! — Джинни приняла у гостьи мокрую накидку и вежливо, но решительно заставила ее сесть в кресло. — Логан, сейчас же сними с леди Розамунды башмаки и разотри ей ноги так, как растирал мне, когда я мерзла! — приказала она мужу.

— Мадам, ради Бога, я не стою таких хлопот, — пыталась протестовать Розамунда. — Я не привыкла, чтобы со мной так носились. Поверьте, не случится ничего страшного. Что бы там ни воображал ваш супруг, я наверняка добралась бы к утру домой без его помощи.

— Ты едва успела отъехать отсюда на милю, от силы на полторы, — заметил Логан, стаскивая с Розамунды башмаки.

Джинни ловко подсунула ей под ноги низкую скамеечку.

— Разотри ей ноги, Логан, — напомнила она и ободряюще улыбнулась Розамунде: — Вы и глазом моргнуть не успеете, как он вернет ваши бедные ножки к жизни! Ох, да вы же наверняка умираете с голоду! Погодите, я подам вам ужин! — И Джинни поспешила на кухню.

Розамунда мрачно отметила про себя, что живот у нее стал еще больше, чем в марте. Но в следующую минуту ей стало не до размышлений о Джинни: большие сильные ладони Логана обхватили ее ступни.

— Что это ты себе позволяешь? — возмутилась Розамунда, безуспешно пытаясь высвободить ногу.

— Растираю ступни, как приказала моя жена, мадам, — невозмутимо ответил Логан.

Розамунда не сразу сообразила, что он нарочно провоцирует ее на сопротивление, которое наверняка окажется бесполезным. Не желая поддаваться на провокацию и выставлять себя на посмешище, она нехотя буркнула:

— Очень хорошо. Где мои родные?

— Насколько я могу судить, они поужинали и отправились спать, мадам. Между прочим, час уже поздний. — Большая рука Логана осторожно разминала застывшие пальцы на ноге Розамунды. Он не мог удержаться и залюбовался этой изящной ножкой — легкой, с высоким подъемом и удивительно нежной кожей. Логана так и подмывало осыпать ее поцелуями, однако он сдержался, понимая, что в данный момент это совершенно неуместно.

— По-моему, ты преуспел в своем искусстве, — не без ехидства заметила Розамунда.

— Никто не умеет так быстро согреть даме ноги, как Логан! — с энтузиазмом откликнулась Джинни, вернувшись с кухни с полным подносом.

Розамунда приняла от нее поднос и попыталась есть, хотя у нее совершенно не было аппетита. У нее вообще пропал интерес к еде с того дня, как она приехала в Эдинбург и обнаружила, что Патрик едва живой. Несмотря на то что она провела в седле весь день, пища не шла ей впрок и желудок грозил вот-вот взбунтоваться. Однако Розамунда не хотела обижать Джинни и молча склонилась над тарелкой.

Наконец даже Джинни стало ясно, что гостье кусок не лезет в горло, и она забрала у Розамунды поднос, тихо промолвив:

— Я понимаю. Но по крайней мере вы хоть немного подкрепились.

Розамунда пристально посмотрела в лицо молодой женщины. Оно светилось искренним сочувствием и бесконечной добротой. Как всегда в последние дни, от слез у Розамунды защипало глаза. Она молча кивнула хозяйке замка, не в силах вымолвить хотя бы слова.

— Ну как, теперь у нашей гостьи согрелись ноги? — спросила Джинни у мужа.

— Да, — ответил Логан и выпрямился.

— Тогда налей ей вина, — распорядилась Джинни и, когда Хепберн удалился, сказала, обращаясь к Розамунде: — Я вижу, у вас глаза на мокром месте, но вы не хотите плакать при мужчине. Розамунда, мне даже подумать страшно о том, как вам сейчас больно. Поверьте, я сочувствую вам всем сердцем!

Розамунда снова лишь кивнула, чувствуя, что стоит ей открыть рот — и она уже не совладает с истерикой. Она сделала вид, что смотрит на огонь.

Когда Логан вернулся в зал с кубком вина в руках, Джинни жестом остановила его на полпути и прошептала:

— Она задремала.

— Я отнесу ее в постель, — ответил Логан.

— Нет, — возразила Джинни. — Ты такой неуклюжий, Логан, что наверняка ее разбудишь, и тогда она больше не заснет до утра. Ее накидка уже совсем сухая. Прикрой Розамунду, пусть спит прямо в кресле. И нам пора ложиться, муженек.

Хепберн кивнул:

— Ступай наверх, милая, а я проверю, закрыты ли все двери и окна.

— Конечно, — ответила Джинни и вышла из зала. Логан не спеша обошел весь замок, как он всегда делал перед тем, как идти спать. С особой тщательностью проверил, хорошо ли заперты двери. Проследил за тем, чтобы слуги погасили все светильники, а в очагах не оставалось горящих углей. Наконец он вернулся в зал и присел возле Розамунды. Ее лицо стало для него таким родным, ведь она так часто являлась ему во сне. Он помнил и ту милую девочку, которую впервые увидел на ферме в Драмфи много-много лет назад и в которую влюбился с первого взгляда. Так почему судьбе было угодно столько лет не позволять им соединиться? Логан грустно покачал головой и, вспомнив, что его ждет жена, покинул зал, не потревожив сон своей гостьи.

Когда Хепберн вошел наутро в зал, Розамунда уже проснулась и успела к этому времени поругаться с командиром конвоя.

— Нам еще остался почти полный день пути! — услышал Логан ее возмущенный голос.

— Вы не в своем уме, мадам, и я не желаю больше иметь с вами никаких дел! — бубнил в ответ командир. — Хватит и того, что за последние два дня вы чуть не до смерти загнали и моих людей, и моих лошадей! Заплатите нам за эти дни и разойдемся по-хорошему.

— А как же мы поедем сегодня? — возмутилась Розамунда. — По-вашему, три женщины могут спокойно разъезжать возле границы под охраной одного-единственного джентльмена? Это самый опасный участок пути, ведь на нас могут напасть и шотландцы, и англичане! На границе всегда полно разбойников! И когда вас нанимали, вы обещали доставить нас до самого Фрайарсгейта!