Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Абигейль, Абби, дорогая, ты должна хотя бы шевелиться. Мне совсем не хочется надоедать тебе, но похороны начнутся через полчаса. — Мэри включила воду в ванной Поппи и побежала в комнату Абигейль, чтобы принести ей какую-нибудь одежду. Теперь нужно было заставить ее перебраться в ванную комнату, вымыться, одеться и как можно скорее выйти из дома в направлении ближайшей церкви.
Организацией похорон занимался Джеми. Ему помогала половина работников «Монпелье-гарденс. 60». Они связались с родителями Джеми и Абигейль, дали объявление в «Таймс» и выполнили массу других печальных формальностей, включая и визит в морг, куда доставляли всех жертв несчастных случаев. У Джеми совсем не оставалось времени, чтобы предаваться горю.
Он был полностью поглощен общением с врачами, викариями, работниками похоронного бюро, стариками Шварцман, которые звонили из Америки по шесть раз на дню, и своей собственной матерью, которая сначала предложила приехать и помочь, но потом, когда ей не удалось найти, с кем оставить своего пса Джека Рассела, передумала. Возвращаясь домой, он всякий раз заставал Абигейль сидящей на краю кровати Поппи, неподвижную, как восковая фигура, и отказывающуюся говорить, есть, спать, смотреть на него. Потеряв от горя рассудок, Абигейль направила всю свою ненависть на Маркуса, который выпроводил детей в сад. Она обвиняла Джеми в том, что тот остался за столом с Маркусом, вместо того чтобы отправиться с ней на поиски Поппи. Когда он пытался рассказывать жене о подготовке похорон, она тихо качала головой и махала рукой, чтобы он ушел.
Ведя за руки Абигейль и Клару, Мэри каким-то чудом добралась до церкви. Перед входом их ждал Джеми в окружении толпы приглашенных. Увидев его, Мэри испугалась, таким изможденным и потерянным он выглядел. Наклонившись к нему для сочувственного поцелуя, Мэри ощутила сильный запах виски.
Войдя вместе с Абби в неф и усадив ее в первый ряд. Мэри увидела, что церковь была уже на три четверти заполнена. Пришли одноклассники Поппи по «Расторопной Лиззи», многие их родители и учителя. Абигейль была настолько поглощена своим горем, что не обращала внимания, когда они говорили ей сочувственные слова. Перед алтарем на деревянной подставке стоял крохотный черный гробик, на котором лежали необыкновенно красивые белые пионы, отобранные начальником Джеми Кутилой Барракло. Гости, сидевшие в первых рядах, могли разглядеть, что на прикрепленной к букету карточке было написано: «Мы всегда будем любить тебя. Мама и папа».
Люди все входили и входили. Оглядываясь вокруг, Мэри заметила, что сторож церкви открыл дверь на хоры, чтобы разместить всех пришедших. Несколько девочек из класса Поппи разрыдались. Другие дети не понимали, что происходит, они толкались и прыгали по скамьям, наступая друг другу на ноги. Миранда Криф, одетая в черное платье от Валентино, заняла свое место между Камиллой Силкокс и Ниплз Эртон-Филлипс. Бендер Барракло в безупречной визитке и с черной хризантемой в петлице сидел в первом ряду.
Лиззи Фробишер и несколько учителей раздавали гостям буклеты с распорядком предстоявших похорон. На обложке была черно-белая фотография Поппи в футболке, снятая тремя месяцами раньше. Ниже значилось: «Поппи Харриет Маргарет Темпл (2 марта 1994 года — 11 ноября 1997)». На задней стороне обложки разместилась фотография Поппи в роли ангела, когда она участвовала в рождественском спектакле.
Приехали Зубин и Харриет Шварцман. Они с трудом пробились в первый ряд и сели между Темплами-старшими и Абигейль. Харриет походила на пластмассовую куклу: от постоянных подтяжек и ботекса лицо ее стало жестким, по нему было невозможно определить ее эмоции. Зубин, казалось, постарел и осунулся, передвигался он при помощи трости. Когда Зубин узнал, как погибла его внучка, его первой реакцией было желание судиться с Маркусом, и Джеми пришлось приложить все силы, чтобы убедить тестя отказаться от этой безумной затеи.
Чарли вышел из метро «Холланд-парк» и направился к церкви Святого Георгия.
Возле храма он увидел Маркуса, выходящего из своего «бентли». Позже, когда Чарли сумел пробиться в церковь и встать сзади, он заметил крестного, сидящего в одном из передних рядов; Брэнд возвышался над всеми, как большой неподвижный камень над морем плачущих женщин и детей. Некоторые люди показывали в его сторону и тихо приговаривали: «Смотрите, это Маркус Брэнд. Поппи утонула в его бассейне».
Едва Абигейль заметила Маркуса, как ее начало трясти от гнева. Она просто не могла поверить, что он появился здесь в такой момент. Пару дней назад у него даже хватило наглости попросить Барбару Майлс узнать у Абби, не будет ли она возражать, если крестный скажет на похоронах небольшую речь. И хуже всего, что Джеми почти разрешил ему. Абби заявила, что не в ее силах запретить Маркусу прийти в церковь, но, если он попробует заговорить с ней, она не отвечает за свои действия.
По рядам пронесся шорох, и к алтарю вышел старик-викарий в длинной сутане.
Абигейль казалось, что ее грудь стягивают железные прутья. Она не могла дышать. Десять бессонных ночей и море слез сделали свое дело — теперь у нее почти не осталось сил. Ее тоску по Поппи невозможно было описать словами. Ничто в этом мире больше не интересовало и не волновало ее.
Викарий попросил одноклассников и учителей Поппи подойти к алтарю и спеть песню, посвященную ее памяти. Еще до того как они начали, половина собравшихся в церкви не могла сдержать слез.
— Мы всегда называли эту песню «Песней Поппи», — объявила Лиззи Фробишер, — она очень ее любила и часто пела на утреннем собрании. Мы никогда не забудем чудесный голос Поппи… И так, дети… Учительница дала тон на пианино, и класс запел:
Ты мой солнечный свет, мой единственный друг.
Когда мы вместе с тобой, все расцветает вокруг…
Абби готова была сорваться. Она смотрела на одноклассников Поппи, многие из которых частенько заглядывали к ним домой на чай, и думала, насколько несправедливо, что эти прекрасные дети живы, а Поппи лежит в гробу у них за спиной. Ну почему это должно было случиться именно с ней? И Абигейль знала ответ. Потому что родители этих детей не были прокляты тем, что Маркус Брэнд оказался их крестным отцом.
Служба приближалась к концу, и Абигейль нервничала все больше и больше. Видя первые признаки надвигающейся истерики, Мэри обняла подругу за плечи и готовилась подвести ее к алтарю, как только закончится последняя молитва. Чем скорее они вернутся на
