Саттон Хайд и его жена приехали в Нью-Йорк.

– Ты выглядишь усталой, Валентина. Нужно отдыхать хотя бы немного, – твердил ей Саттон, приходя в гости. – Если будешь продолжать в том же духе, скоро свалишься.

– Со мной все в порядке, Саттон. Пожалуйста, не волнуйся.

Но Саттон заметил синие тени под ее огромными глазами. Валентина лгала, и он знал это.

– В какой исторической драме Тео собирается снимать тебя на этот раз? – поинтересовалась она, меняя тему.

Ей нравилось общество Саттона, напоминавшего ей о «Королеве-воительнице», о замужестве, о Паулосе. С ним не было связано никаких грустных событий, и Валентина порадовалась, что он слишком стар для армии и поэтому может уделять ей так много времени в Ныо-Иорке.

– «Капитан Блек», – ответил Саттон, поднимая глаза. – Я должен играть английского графа, взятого в плен за выкуп. Это, конечно, будет сущим кошмаром! Теодор не имеет ни малейшего представления об истории. Без Видала он ни на что не способен.

При упоминании Видала на них словно надвинулась черная тень, и оба замолчали. Видал. Сердце Валентины заныло. Жив ли он? Счастлив ли?

– Я замерзла, – пробормотала она, хотя жара стояла невыносимая, и, поплотнее закутавшись в кардиган, попросила горничную зажечь камин в гостиной. Но так и не согрелась – ледяная тревога, сковавшая в тот день, когда она получила телеграмму Видала, так и не покинула ее. Осталась с ней навсегда.

– Что произошло между тобой и Видалом? – мягко спросил Саттон. – Я видел фото, снятое на вечере в честь премьеры «Гедды Габлер». Вы стояли вместе, и я подумал… – Он выразительно поднял плечи. – …подумал, что наконец и вы будете счастливы.

Горничная принесла поднос с полупрозрачными фарфоровыми чашечками и чайник с любимым чаем Саттона «Эрл Грей». Валентина подождала, пока она поставит поднос и уйдет, и впервые с того ужасного дня призналась:

– Я тоже так думала, Саттон. Та ночь стала самой счастливой в моей жизни.

Отблески пламени играли в ее волосах, подчеркивая чистоту просриля. У Саттона перехватило дыхание. Она была самой прекрасной женщиной, виденной им в жизни. И самой грустной.

– На следующий день Видал уехал в Лос-Анджелес, чтобы сказать Кариане о разводе. Мы собирались пожениться, Саттон. И поженились бы, если… – Глаза ее потемнели, а кулаки сжались. – …Если бы не этот проклятый пожар!

Нечеловеческая мука в ее голосе словно опалила его.

– Я понимаю. Вы решили немного повременить. Кариане было очень плохо, но…

– Он не захотел ждать, – перебила она, и тоска мгновенно исчезла. Перед ним сидела усталая, истерзанная горечью и болью женщина. – На следующий день он прислал телеграмму, прямо из больницы. Развода не будет. Он не пожелал больше меня видеть. Остался с Карианой. Сделал свой выбор, – глухо договорила она.

Когда «Гедду Габлер» наконец сняли с репертуара, Валентина отказалась от всех предложенных сценариев, говоря всем, что пока не будет сниматься в кино. Вместо этого она отправилась в Объединенный отдел организации досуга войск и предложила свою помощь.

Офицер, принявший ее, был крайне польщен, но не проявил большого энтузиазма.

– Нам нужны скорее эстрадные артисты. Танцоры, певцы и тому подобное.

Глаза Валентины блеснули.

– Лейтенант, я именно то, что вам необходимо. Поверьте, я могу заставить любого солдата хотя бы на время забыть о пережитых ужасах.

Лейтенант расплылся в улыбке.

– Один взгляд на вас, мадам, и они вообще не будут знать, на каком свете очутились!

Саттон подарил ей револьвер сорок четвертого калибра с инкрустированной перламутром рукояткой, служивший ему во время первой мировой войны.

– Надеюсь, тебе не придется воспользоваться им, дорогая, но если не повезет, не задумываясь нажимай на курок. Промедление может оказаться роковым.

Он дружески расцеловал ее на прощание. Глаза его при этом подозрительно блестели. Услышав о планах Валентины, Роган Тенант попросил разрешения сопровождать ее. Они сделают несколько сценок вместе. Он будет петь. И вообще ему претит играть героев в павильонах студии, пока его земляки гибнут на полях сражений. Людей его возраста уже не берут в армию, но по крайней мере он хотя бы выполнит свой долг.

Валентина отвела Рогана в штаб-квартиру Объединенного отдела организации досуга войск на Парк-авеню, дом один. Военные были рады появлению прославленного актера, а сам Роган пришел в восторг от почетного звания полковника, присвоенного ему на случай, если актер попадет в плен.

Они вылетели на потрепанном военном самолете через Азорские острова на Касабланку, а потом в Алжир и Италию. Оба, словно сговорившись, никогда не упоминали о прошлом; казалось, они всегда были добрыми друзьями.

– Ты не скучаешь по Александру? – спросил как-то Роган, когда они ехали по затемненным улицам в театр, где должны были выступать.

– Скучаю, но он понимает, почему нам пришлось расстаться. Он пока живет у Лейлы.

Валентина выглянула в окно. На улицах Неаполя царил непроглядный мрак. После войны, где бы она ни работала, Александр всегда будет рядом.

Поездка оказалась крайне утомительной. Они добирались с громадными трудностями, неудобствами и часто подвергались опасности, но восторженный прием, который им всюду оказывали, вознаграждал за все. На сцене Валентина неизменно появлялась в самых смелых и облегающих платьях.

– Эти люди месяцами не видят женщин, – пояснила она, когда полковник робко предложил ей одеваться поскромнее, чтобы не вызывать каждый раз такого фурора.

– Я хочу напомнить им, как выглядит мирная жизнь.

– Вы правы, мадам, – вздохнул полковник, нервно теребя воротничок.

До поездки она сомневалась в своих вокальных способностях, но выбранные ею задорные, чувственные, полные двусмысленных намеков песенки постоянно встречались восторженным ревом. Солдаты вопили до хрипоты.

Валентина не раз приезжала на передовую, чтобы заставить солдат хотя бы ненадолго забыть о войне. Днем же все стразы и стеклярус исчезали, она надевала военную форму рядового – китель, брюки, ботинки и, при необходимости, каску. Однако она по-прежнему выглядела так ослепительно, что восхищенные поклонники часто задерживали джип, в котором она ехала, часами не давая дороги.

Добравшись до Лондона, она решила отдохнуть несколько дней, и Роган отвез ее в коттедж Дэвида Найвена, близ Виндзора. Они провели там чудесный уик-энд. Валентина играла в саду с детьми Найвена, весело слушала, как Роган описывает их приключения, и узнала все последние новости.

– А Ракоши? – спросил Роган Дэвида, когда они рассказали друг другу все что можно об общих друзьях из Голливуда, служивших в Европе. – Кто-нибудь знает, где он?

Валентина судорожно вцепилась в подлокотники плетеного кресла. Она больше не слышала ни смеха детей, ни пения птиц в ветвях деревьев.