Разведрота

Особо по лесу не поскачешь, и вскоре за крайними секретами зашевелившегося лагеря всадникам пришлось перейти сначала на рысь, а местами и на шаг…

С той стороны, куда лежал их путь, нарастал гул канонады и все отчетливей была слышна стрельба. Въехав на пригорок, Михаил даже смог рассмотреть в бинокль черточки самолетов, ныряющих к земле, вспухающие кусты разрывов и столбы дыма.

— Совсем хорошо за наших взялись. Нахрапом не пройдем. Наверняка уже подтянули силы и с разных сторон окружили наших, — подал голос старший из братьев. — Хотя могли и не успеть, район-то большой.

— Тем более к нашим прорываться надо, передать приказ генерала. Может, и из ребят кого найти еще сможем. Вперед!

— Постой, Мишань. Слушай, что делать будем. Ты впереди будешь, так, чтоб я тебя видел. Если кого встретишь из этих, егерей, то вперед прорывайся. Меня не жди. Я так думаю, что тех, кто к бою тянется, они наверняка живьем брать стараться будут. Ну, а тогда ты или прорвешься, или я тебе помочь смогу. Спешить нам надо, но не лететь сломя голову. Две тыщи человек немцы сразу выбить не смогут, так что если чуть опоздаем, то все равно лучше будет, чем приказ не привезти. Давай трогай, братишка!

В предложенном Николаем порядке они двигались уже больше часа. Места уже были «обжитые» разведкой сорок второй дивизии, и братьям приходилось здесь бывать.

С увала открывался отличный вид на местность. Перед ними расстилалось большое поле, за которым начинался лесной массив, так долго служивший им прикрытием. Достаточно было только спуститься с горки, пересечь овраг, небольшой лесной язык, это поле, и они среди своих.

Звуки стрельбы значительно приблизились, и стало понятно, что бой не один, а несколько подразделений из остатков дивизии заняли оборону и ведут огонь по противнику. Со стороны немцев были слышны нечастые раскатистые пулеметные очереди и временами выстрелы из чего-то крупнокалиберного. Над районом неторопливо нарезала круги «рама», наконец-то дождавшаяся своего часа.

Старший лейтенант спешился и постарался спрятаться, поджидая напарника.

— Что думаешь? Как прорываться будем? — едва тот только подъехал.

— Похоже, немцев не очень много пока еще набежало. Слышишь, весь бой с запада идет? Наверно, нащупали наших, связали боем, теперь подкрепления подтягивают, из пушек долбят. Опытные твари, не торопятся, готовят что-то… Давай, Миш, по краешку, на поле не высовывайся.

Они уже почти спустились с горки, когда перед едущим впереди лейтенантом внезапно вздыбилась земля и какой-то «куст» схватил его Орлика под уздцы, выкручивая коню голову назад и влево, а на плечи всадника вдруг упала какая-то вонючая и сопящая тяжесть. Николай почувствовал, как вдруг его лошадь осела на задние ноги, а его голова оказалось задранной вверх вцепившейся в волосы рукой. Краем взгляда он уловил блеск метнувшегося к нему слева острия ножа. «Левша!» — успела мелькнуть мысль. Хорошо, что в этот момент он хотел смахнуть паутинку с лица и поднятой рукой вцепился в кисть немца, сжав ее, как привычный молот в такой уже далекой кузне. Сжав ногами бока лошади, он послал ее вперед, туда, где навалился на брата один немец. Второй недоуменно уставился на приближающееся животное, которое несло к нему третьего из их секрета, вцепившегося в ЕЩЕ ЖИВОГО русского, в свободной руке которого вдруг появилась блестящая полоска стали, метнувшаяся к нему и вроде не дотянувшаяся чуть-чуть до шеи… Опрокидываясь назад — уже мертвым, но еще не понявшим, что жизнь уже ушла через распахнутое горло, — он увидел, как обратным движением страшная сабля этого kazaka (мелькнуло в умирающем мозгу) до половины метнулась тому за спину, убивая второго, так и не смогшего дотянуться ножом егеря. Третий даже не успел понять, почему вдруг на его голову обрушилось небо и наступила темнота.

Пока связанный немец лежал без сознания, а лейтенант с интересом рассматривал снаряжение зарубленных врагов, Николай, порыскав по округе, притащил к месту их невольной стоянки мешок с какими-то вещами и, кивнув в сторону опушки, сказал:

— Там у них пулемет стоит замаскированный, патронов припасено и запасная позиция готовая. Я так думаю, не одни они тут такие шустрые, наверняка еще несколько расчетов где-то тут сидят. Похоже, так немцы придумали: собьют наших с позиций, они сюда двинут, а тут их пулеметами встретят… И положат всех. Что делать будем, командир?

Говоря все это, он снял каску с того немца, которого срубил первым, подал ее брату. Хлопнул по щеке пленного, приводя того в сознание, и еле успел увернуться, когда тот внезапно попытался боднуть его головой в лицо.

— У, кутыньге сске, шустрый какой.

И он вроде бы несильно ткнул пленного кулаком в темя. Здоровый, на голову выше его, немец свалился как подкошенный.

— Убил, что ли?

— Не, может еще пригодиться. На что-нибудь, вдруг есть нечего будет…

И, подмигнув младшему брату, стал стаскивать с валявшейся тушки куртку, которая привлекла его маскировочной расцветкой.

— Коль, ты серьезно? Ну, насчет нужен будет, когда поесть?

Старший лейтенант сглотнул. Брат редко рассказывал ему о службе в горах, но сейчас ему явственно вспомнилось, что тот больше всего напирал, что бывало очень голодно, что змей и лягушек есть приходилось. А вдруг?..

— Ну конечно, я что, весь их паек сам тащить буду? Тебе нельзя, ты командир, впереди на белом коне поскачешь, этот ишак сзади пойдет. А я пока обновочку примерю.

И он стал подгонять по себе покрытую камуфляжными разводами куртку, завертывая рукава и подтягивая пояс.

Они пробрались к найденной пулеметной точке. Хорошо замаскированной и оборудованной с немецким педантизмом.

— Вот и тебе трофей нашелся. А то ходишь, как байстрюк. Какой ты, на хрен, командир без бинокля? А теперь видно — орел!

И он постучал по напяленной на голову младшего брата немецкой каске.

— В общем, так, орел. Ты сейчас пешочком полетишь по краю леса до наших, а я тут побуду.

— Зачем?! — взвился старлей.

— Потому что! Делай, что тебе старшие говорят, а командный голос на людях будешь показывать.

Он помолчал и добавил:

— Мне не впервой так, а тебе дойти надо…

Но замерший лейтенант его не слушал, он смотрел на противоположную сторону поля, где под деревьями начали мелькать гимнастерки и шинели советских солдат.

— Бляха-муха! Не успели…

И Николай, метнувшись к пулемету, направленному в ту сторону, выпустил длинную очередь. После чего, подхватив пулемет, толкнул брата в сторону запасной позиции.

— Ты зачем по нашим стрелял?! — схватив его за грудки, крикнул старший лейтенант, едва они упали за выворотень.

Но ответом ему послужил грохот нескольких пулеметов, начавших обозленно и бессмысленно поливать далекую опушку. Оттуда им редко и вразнобой бахали винтовки.