— Антон Николаевич, я же просил оставить меня в покое, — произнес он, приближаясь к Половцеву.

Тот поднялся в кресле и выговорил:

— Но… как ты сюда попал? Я же… я же абонировал клуб на весь день, тут стоит охрана, владелец клуба не посмеет нарушить моего приказа… Как ты сюда попал?

— Да, — ответил вновь пришедший, — ты в самом деле отдал крепкие распоряжения. Владелец действительно ни в какую. Он не хотел с тобой ссориться, ведь в твоей власти отозвать лицензию. И тогда, конечно, бедному Епуряну мало не покажется.

— Но как же, черт побери, ты сюда попал, Роман Юрьевич?

— Очень просто. Я купил этот клуб.

Половцев даже качнулся вперед. А Шестов спокойно повторил:

— Я купил этот клуб. А что? Епурян очень кичился тем, что в свое время купил это здание за миллион долларов и с тех пор увеличил его цену во много раз. Я ему предложил двадцать пять миллионов долларов, он выпучил глаза, я тут же предложил тридцать, и Епурян согласился так быстро, словно боялся, что я передумаю. Так что, Антон Николаевич, в тот момент, когда ты входил в этот клуб, я уже был его хозяином. Если только таким манером можно было послушать ваш разговор, то я позволил себе это. Ничего страшного.

— Вот как люди делают дела, — сказал босс. — Очень рад познакомиться с вами, Роман Юрьевич. Почту за честь.

— Это вы звонили мне, так?

— Да, я.

— Так это он предложил мне купить клуб, слышишь, Антон Николаевич, — сказал олигарх, — раз нет другого пути попасть сюда. Я оценил твои действия. Ты вообще мельчишь, конечно. Наверное, еще не привык к своему новому масштабу. Ладно, Половцев. Чувствуй себя как дома, но пока что никуда не уходи: тут всюду мои люди, человек тридцать в этом здании будет.

— Ты что, весь дом купил, что ли, не только клуб?

— Ну да. Я же не привык мельчить, как ты.

— Вот как делаются дела! — тихо вырвалось у меня, и я мельком взглянула на Светлану Андреевну. Вице-«мисс СССР — 1989» вдруг побледнела так, что это стало видно даже сквозь внушительный слой косметики. Она открыла рот, словно желая что-то сказать, и обозначила движение всем телом вперед, но тут же удержала себя на месте. Шестов молча смотрел то на нас с Родионом, то на Светлану и Сергея. На последних он задержал взгляд несколько дольше, а потом резко повернулся к Половцеву и проговорил сквозь зубы:

— Как же это ты раскопал, а, Антон? Ведь я думал, что эта история давно похоронена и что один я непонятно зачем помню, да и то кажется, что все это не на самом деле? Половцев… такие, как ты, приходят и уходят, а такие, как я, остаются. Я тебе говорю: поберегись!!

— Ого, Роман Юрьевич, как заговорил, — произнес Половцев. — Значит, я тронул правильную струну. Все жестокие честолюбцы и тираны очень сентиментальны. Это давно известно. Можно растоптать цветущее поле и при этом молиться на один занюханный и полудохлый одуванчик. Понимаешь, о чем я говорю, Шестов?

Тот прищурил глаза, но ничего не сказал. Половцев, который, верно, очень болезненно воспринял неожиданное появление олигарха, испортившее весь спектакль, меж тем продолжал:

— Вы, Роман Юрьевич, всегда склонны были переоценивать себя и недооценивать других. Казалось бы, вам куда как сложно себя переоценить, все же такая значимая фигура. Только ведь и во власти не дурни сидят. Вы поняли мой замысел, Роман Юрьевич? Я затрагивал только то, что известно вам одному. Ведь я прекрасно знаю, что вы следили за этим юношей. Вы знали, что вашего сына поставили на должок, который ему ни за что не выплатить. Для вас это даже не гроши, а пшик, вы вот не глядя заплатили двадцать пять миллионов долларов только за то, чтобы мы сейчас с вами тут говорили. Потом задели вашу бывшую женщину. Потом человека, который заменил вас самого на посту заботливого отца семейства. Заменил тоже не ахти как, но все-таки, все-таки… Этот юноша его хотя бы видел, в отличие от вас, родного отца, всемогущего олигарха, скупившего все и вся! Ведь вы зарвались, Роман Юрьевич! Даже сегодняшняя ваша покупка, из-за которой вы швырнули нам в морды эти дикие миллионы, она ни у кого не вызовет благодарности. Может, у этого мальчика, вашего сына? Нет. Он вас по телевизору только видел и даже представить не мог, что в то время, как он служил в армии, его отец мог купить всю эту армию и каждому генералу отвалить по вилле с золотыми сортирами, а каждому рядовому положить оклад раза в два больше, чем получают в американской армии. Или вы думаете, Роман Юрьевич, что вам будет благодарна ваша бывшая женщина? Да нет! Зачем вы ей? Она даже как человека вас воспринять не может. Вы для нее — явленная икона финансового бога. Она у вас и попросить что-либо не посмеет. А Бубнов? Из-за вас его размазали, как коровью лепешку. Но это еще ничего! Было бы хуже, если бы его взяли в губернаторы и очередной регион, на этот раз Московская область, лег бы под вас.

— Закончил? — спросил Шестов и, махнув на него рукой, подошел к Светлане Андреевне. — Ну… привет, Света.

— Здравствуй…те, Роман… Юрьевич.

— Ну вот, — сказал он, — Роман Юрьевич. Ладно. Можешь ничего не говорить. Я все о тебе знаю. Я постарался по мере возможности позаботиться о тебе и о нем. Нет, не лично. Конечно, нет. Через Бубнова. Он, разумеется, ничего не знает. Так получилось. Я ему, конечно, никогда и ничего не поручал. Так… сложилось. А ты постарела, Света.

Она жалко улыбнулась, и искусственная молодость словно осыпалась с нее — и я увидела, что великий олигарх совершенно прав.

— Ладно, не здесь, — проговорил он довольно сухо., — А теперь, Антон Николаевич, я хотел бы расставить все точки над i. Начнем с того, что касается меня меньше, но тем не менее. Я очень благодарен вам, господин Шульгин. Конечно, я был встревожен, и моя служба безопасности включилась в расследование. Но именно вы вывели меня на Антона Николаевича, так что он теперь не отмажется. С одной стороны, вам может быть плохо — нажить такого врага, как шеф администрации президента! Но с другой — я могу снять его быстрее, чем он предполагает. У меня остались хорошие рычаги во власти. Думаю, что я вам обязан. О деньгах пока не говорю, это позже. Я слышал, что вашу помощницу чуть не убили.

— Да, — сказала я, — это правда, Роман Юрьевич.

Вас я отблагодарю. Родион Потапович, если хотите, то можете поговорить с руководителем моей службы безопасности, он предложит вам серьезную работу, а не то, чем вы сейчас занимаетесь. Мне кажется, что вы тоже мельчите, — употребил он свое любимое словечко. — Но об этом хватит. Теперь о Светлане и Сергее. Антон Николаевич, я прошу вас оставить их в покое. В конце концов, вы тоже получите свое удовлетворение. Теперь Бубнов, чудом оставшийся в живых, точно не пойдет на выборы, так что…

— Так что ты другого купишь, Роман Юрьевич, и все равно возьмешь свое, — сказал Половцев.

Шестов отмахнулся:

— Это другой вопрос. Тебя вычислили, Половцев, так что ты притухни, мой дорогой. Извини, что говорю вот так — прямым текстом. Но тебе так более понятно. Все-таки большую часть своей жизни ты был простым чекистом.