— В наши дни палки в колеса этому проекту ставят уже не банкиры, а другие люди, но цель у них все та же — не дать развиваться уже не России, а всему Советскому Союзу, — уведомил собеседника, о сложившейся вокруг этой проблемы ситуации, Бородин. — Цинизму этих людей просто поражаешься. Сначала они отсюда, из Москвы, обязали Узбекистан наращивать производство хлопка, из-за чего там произошла экологическая катастрофа — фактически высыхает Аральское море, нанесен серьезный урон почве. А теперь, когда узбеки просят поделиться с ними водой, эти люди показывают им жирный кукиш. Тем самым эти деятели хотят угробить не только Узбекистан, но и всю страну.

— Что вы хотите этим сказать? — удивился профессор и, глядя в глаза собеседнику, застыл на месте.

— Дело в том, что для таких больших стран, как наша, всегда были важны большие государственные программы, — тоже остановившись, пустился в объяснения Бородин. — Они связывают страну тем, что обеспечивают перемещение в пространстве людей, материалов, энергии и информации. Это всем выгодно, и это делает для каждого человека полезной и важной каждый кусочек страны. Короче, большая идея объединяет миллионы людей, заряжая их положительной энергией. Ведь изъятие мизерной доли стока Оби — а речь идет о трех-четырех процентах от годового стока этой реки — никоим образом не угрожает экологии сибирского региона, зато позволит дать воду плодородным, но безводным землям Средней Азии, где можно было бы выращивать кукурузу на зерно и сою — столь необходимые для животноводства фуражные культуры. Кроме этого, проект может значительно укрепить геополитические и экономические связи между республиками СССР. Благодаря сибирской воде узбеки, казахи, туркмены, киргизы будут выращивать не только кукурузу, зерно и сою, но еще и хлопок, овощи, фрукты и другие культуры, и значительная часть этой продукции будет поставляться во все регионы нашей необъятной Родины. Однако людям, которые не хотят развития страны, а мечтают об ее разрушении, подобные программы будто острый нож в спину. Срывая их, они наносят сильнейший удар по идее единого народнохозяйственного комплекса, а затем и существования Советского Союза как целостного единого государства.

— Неужели такие люди существуют? — продолжал искренне удивляться профессор, поправляя сползшие с переносицы очки.

— К сожалению, да, — развел руками Бородин. — Это говорит вам человек, который имеет прямые выходы на наши высшие руководящие сферы.

— Но зачем им это нужно?

— Здесь целый комплекс задач, но главная — желание пойти навстречу Западу с тем, чтобы выторговать у него определенные преференции. Дело в том, что в нашем высшем руководстве есть люди, которые считают, что Советский Союз, как сообщество республик, устарел, что это сообщество стало нерентабельным и его нужно упразднить. И здесь их цели с Западом впервые за долгие годы совпадают. А разрушение больших стран всегда сопряжено с попытками разрушить, расчленить, парализовать связывающие их большие системы, вроде той, о которой мы с вами сейчас говорим и над которой работал ваш брат. Вспомните, когда англичане захватили Индию, очень развитую по тем временам страну, не знавшую голода, что они сделали в первую очередь? Они разрушили большую ирригационную систему, поддержав сепаратизм отдельных князьков и добившись отката назад в государственном устройстве — к раздробленности, при которой большая оросительная система не могла больше существовать. То же самое хотят проделать у нас и наши, условно говоря, «англичане» с опорой на князьков-сепаратистов.

— Вы говорите страшные вещи! — потрясенный услышанным, выдавил, наконец, из себя профессор. — Но это же преступление, как перед живущими, так и перед умершими.

После этого в их разговоре наступила пауза, которая понадобилась профессору, чтобы придти в себя. Наконец, он снова поднял глаза на собеседника и спросил:

— А вы не сгущаете краски?

По этому вопросу Бородин понял, что его собеседник ему еще не до конца доверяет. Тогда он взял профессора под локоть и, возобновив неспешную прогулку по аллее, спросил:

— Вы в курсе того, что на днях потерял свою должность вице-президента Международной комиссии по водным ресурсам Международного геофизического союза Григорий Васильевич Воропаев — директор Института водных проблем, где работал ваш брат?

— Нет, я впервые об этом слышу, — ответил профессор.

— Так вот, сняли его буквально накануне международной конференции в Берне, посвященной проблемам использования мировых водных ресурсов. На этом мероприятии Воропаев должен был выступить с докладом на тему, о которой мы с вами сейчас беседуем — о переброске части стока сибирских рек в Среднюю Азию. Он хотел привлечь к этой проблеме мировое внимание, чтобы заручиться поддержкой научной общественности тех стран, которые разделяют его точку зрения. Это бы помогло ему в борьбе со здешними врагами этого проекта. Однако Воропаева сняли с поста вице-президента и на конференцию он теперь не поедет. Вот я и подумал, если бы был жив ваш брат, как бы он отнесся к этому событию?

— Конечно, с негодованием! — воскликнул профессор. — Узбекистан стал для нашей семьи второй родиной. Впрочем, разве только для нас — для миллионов людей, которым он когда-то предоставил еду и кров.

— Именно поэтому я сегодня с вами здесь и встречаюсь, Исаак Леонидович.

— Но чем я могу вам помочь? — и профессор снова встал, как вкопанный. — В Берн, вместо Воропаева, я отправиться не могу в любом случае.

— Этого от вас и не требуется, — глядя в глаза собеседнику, произнес Бородин. — Но съездить в другое место вы бы вполне могли, поскольку мне из Москвы сейчас не вырваться. А вам это не в тягость, учитывая, что вы находитесь в отпуске.

— Но я работаю над книгой, — сделал робкую попытку возразить профессор.

— А что вам мешает взять рукопись с собой? К тому же эта поездка отнимет у вас от силы дня два. Командировочные я вам оплачу.

— И куда мне надо съездить и зачем?

— В Ригу. Там живет академик Матвей Сидорович Шмарук — слышали про такого?

— Это который диссидент?

— Он самый, — подтвердил догадку профессора Бородин. — Он когда-то работал вместе с вашим братом в Институте водных проблем, но затем был уволен за свои диссидентские взгляды и вернулся к себе в Ригу. Так вот, он тоже приглашен на эту конференцию в Берн ее устроителями и не выпустить его наши власти не имеют право, в виду боязни большого международного скандала. И я хотел бы, чтобы вы отправились к нему и уговорили его выступить там с докладом Воропаева.

— Но откуда я возьму сей документ?

— Я принес его с собой, — и Бородин протянул профессору кожаную папку, которую он все это время держал в руках.

— А если он не согласится взять доклад? — продолжал сомневаться профессор.

— Значит, вам придется применить все свое красноречие и выложить перед ним все свои убойные аргументы, чтобы он согласился. Впрочем, я полагаю, что делать это вам не придется — Шмарук согласится и без этого, едва вы покажите ему этот документ. Это настоящая бомба, из-за которой Воропаева и сняли с поста вице-президента и не выпустили на конференцию.