Ради Бога, будьте дома, Мильтон!

Пожалуйста, помогите мне!

Дрожащей рукой она стряхнула снег со звонка. Нажала на кнопку. Нажала и держала, прислушиваясь к звону внутри, ожидая, что Мильтон сам придет открывать.

Ветер швырнул пригоршню снега о дверь. Сара почувствовала, как холодный вихрь коснулся ее волос и затылка. Она отпустила кнопку звонка. Прислушалась.

Снова содрогаются деревья. Что-то громко шепчет ветер.

Внутри не слышно шагов. Никаких признаков жизни.

– Мильтон! – ее собственный голос показался ей громким, как взрыв.

У Сары было такое ощущение, что она начинает разваливаться на части, как разбитое стекло.

– Мильтон! – голос молодой женщины слабый и испуганный.

Она снова подняла руку и нажала на кнопку. Сара слышала, как звенел звонок по другую сторону двери. Она снова и снова нажимала на кнопку. Три долгих звонка. Потом один совсем длинный.

– Мильтон! Мильтон! Ну пожалуйста!

Сара застучала в дверь кулаками. Потом снова нажала на кнопку.

Тишина внутри. Ничто не шевельнется. Ни огонька.

Может быть, его нет дома.

Она закрыла глаза и попыталась вспомнить. Он что-нибудь говорил мне о том, что собирается уехать?

– Мильтон! Вы дома? Вы что, так крепко спите? Вы что, не собираетесь встать и впустить меня?

Порыв ветра взметнул сугроб возле дома. Сара поднесла ключ к замку. Она трижды пробовала его повернуть, пока не поняла, что держит ключ вверх ногами.

Наконец женщина повернула ключ в замке. Толкнула деревянную дверь. Внимательно всмотрелась в темноту. Почувствовала на своих щеках тепло.

– Мильтон?

Сара наклонила голову и прислушалась.

Постучала сапогами, чтобы стряхнуть снег и вошла в дом. Ветер дул ей в спину. Женщина удивилась и захлопнула дверь. Поморгала, ожидая, пока глаза привыкнут к темноте.

– Мильтон, это я, Сара! Мильтон, вы дома?

Она попыталась нащупать на стене выключатель. Никак не могла его найти. Вошла в гостиную. Смутно виднелись темные пятна мебели. Тускло блеснули на стене лезвия ножей. Любимая коллекция Мильтона.

– Мильтон, проснитесь, это я, Сара!

Молчание.

Она сказала себе, что нужно посмотреть в спальне. Осторожно пошла в чернильной темноте. Сара помнила длинный зеркальный коридор. Спальня Мильтона была в конце налево.

– Мильтон!

Так тихо. И так тепло.

Сара глубоко вздохнула и задержала дыхание. Пошла по гостиной. Прищурилась, посмотрела на темный прямоугольник, который должен был быть входом в коридор.

Она прошла уже половину гостиной, когда ее нога зацепилась за что-то, лежащее на полу. Что-то тяжелое и мягкое.

– Ух! – удивленно вскрикнув, Сара упала на это нечто.

Под тяжестью женщины нечто отодвинулось. Это не оттоманка. Этот предмет слишком мягок для оттоманки.

Сара почувствовала на своих руках что-то мокрое и липкое.

– О Господи!

Она с трудом поднялась на колени.

– О Господи!

Ей не пришлось включать свет, чтобы понять, что это было.

Ей не пришлось включать свет, чтобы понять, что она нашла Мильтона.

Над головой вспыхнул свет.

Сара заморгала. Посмотрела на свои руки. На них была густая темная кровь.

Потом она посмотрела на неподвижное тело Мильтона. Вспорото. Разорвано.

Мильтон?

Вскрыто, словно какой-нибудь пакет. Клочья кожи висели над пропитанным кровью краем пижамы.

Красный желудок вытащен наружу. Извлечен из тела. Розоватые кишки вывалились на пол и лежали в темной луже крови.

Голова Мильтона была прижата затылком к нижней части дивана. Рот и глаза широко открыты от удивления.

– О Господи! О Господи!

Руки у Сары такие липкие! Кровь еще теплая.

Молодая женщина подняла глаза и посмотрела на ножи, лежавшие на стеклянных полках. Потом резко повернулась, о чем-то вспомнив. Она вспомнила. Вспомнила, что кто-то включил свет под потолком. Не она. Здесь есть кто-то еще.

Сара увидела Лайама.

Он стоял у входа в коридор. Серое пальто расстегнуто. Виден свитер. Темные волосы взъерошены. Руки скрещены на груди.

Лайам. Смотрит на нее. Так жестоко смотрит на нее. Лицо напряженное, взгляд пристальный. Она никогда не видела его таким. А она-то думала, что знает его!

Я не знаю его.

Я ничего не знаю.

А теперь он собирается меня убить.

Сара все еще стояла на коленях. Она попыталась тоже взглянуть в лицо человека, которого как ей казалось, она любила.

Но ей не хотелось его видеть.

Было невыносимо смотреть на него.

От его лица Саре становилось дурно. Этот взгляд наполнял ее страхом. Наполнял ее ужасом.

Так много убийств, Лайам! Так много бесчеловечных убийств!

– Лайам, ты убил Мильтона! – ей как-то удалось произнести это вслух. Она сделала жест измазанными кровью руками. – Ты... ты убил его, Лайам! И ты убил собственную сестру!

Лайам заморгал. Но лицо его осталось таким же напряженным. Холодным. Холоднее, чем снег, стучавший в окно гостиной.

– Ты убил собственную сестру! – взвизгнула она.

В конце концов он заговорил. Заговорил сквозь зубы.

– Я не убивал их, Сара. Ты их убила.

Сара смотрела на него и пыталась понять, что он говорит.

Его слова были лишены всякого смысла. Это бред. Она поняла, что Лайам сумасшедший.

Мне следовало бы раньше догадаться. Столько фактов наводили на мысль об этом! Взять хотя бы его сумасшедшие суеверия!

Но как я могла догадаться, что он убийца?

Как?

Как я могла догадаться, что он разрывает людей на части?

Он стоял, не шевелясь, у входа в коридор. Руки скрещены на груди. Лицо нахмурено. Наблюдает за ней. Изучает ее.

Ждет, как она будет реагировать на его сумасшедшие обвинения?

Сара встала на ноги. Вытерла измазанные кровью руки о полы своего пальто. Подумай хорошенько, Сара! И думай побыстрее!

И снова этот сильный внутренний голос. Этот голос хочет увести ее от Лайама. Он хочет, чтобы она осталась жива.

Но как?