Как мы, трофей наш пришвартовав, у дальнего от нас конца поселка, сети реквизировали? Чтобы замаскировать от немецкой, а возможно, и союзной, авиации — у берега решили рискнуть, притопить до позиционного положения (заполнить носовую и кормовую группу цистерн, среднюю оставить сухой), тогда лишь рубка над водой торчит. А эту рубку и замаскировали — досками, чей-то сарай наскоро разметав, и сетями, так что стало на что-то непонятное похоже. И оставшиеся сети, перед лодкой, в несколько рядов, с грузами по нижнему краю — может быть, торпеду запутают. Местные были наверняка недовольны — но не роптали, тем более, что мы обещали после все вернуть. А уж рыбу нам поставляют исправно. За расписки на наше интендантство — что интересно, даже их в уплату берут охотнее, чем "евро", я вообще охренел, когда узнал, что в этой реальности так называются "евромарки", введенные немцами для оккупированных территорий и подлежащие обмену на рейхсмарки по номиналу "после победы Рейха в войне". А уж наши советские рубли пользуются тут наивысшей покупательной способностью — за рыбу вкусную, экологически чистую, без всяких консервантов, копченую, соленую, вяленую, вот с вареной и жареной сложнее, дрова что ли экономят?

А Партизан от соленой морду воротит. И копченую ест с отвращением — зато жареную, или сырую, жрет и урчит. Котяра наш спецназовский, серый-хвостатый, так и прижился у "пираний" при кухне и тылах. И сюда добрался, с хозяйством нашего старшины Нечипорука, и успел уже здесь в поселке отметиться дракой сразу с двумя местными котами, и победой над кошками (интересно, собак тут во дворах почти нет, а вот кошки, характерной бело-рыжей расцветки, "норвежские лесные" присутствуют во множестве). Чем доказал подлинно наш боевой дух, не отступать и не сдаваться — правда, в исход баталии вмешался Булыгин, кирзовым сапогом, решив что двое на одного, это все же нечестно. Так что поощрение серый наш хвостатый заслужил — полдюжины рыбешек уже в ведре, как раз твоего размера, еще столько же натаскаем, и на сковородку, угощайся, или так съешь?

— Слышь, старшой, а что там? — спрашивает Булыгин, указывая рукой — вот, опять показалось.

Мля!! Это же перископ! Здесь, в фиорде. Немцы! Тревога! Булыга, черт, СВД где?

Хватаю АК, лежащий рядом — у меня это уже в подкорку вбито, на чужой территории, за куст пошел присесть, автомат на шею! И очередь в воздух — сообразив, что немцы под водой не услышат. Однако, глаза же у Булыги — дистанция, метров восемьсот, я бы без оптики вот так сразу не разглядел бы. Повезло, что идеальный штиль, редкость тут для этого сезона.

Пока перископ не спеша движется мимо, успевают сбежаться наши. Врубаются в ситуацию быстро, тем более что немец не прячется, даже глазом видно хорошо, тем более в бинокль. Сука, он же на наш трофей нацелился, обнаружит, торпеды выпустит, и привет! Что делать будем?

Подзываю ротного. Тащите минометы, скорее, хоть прицел ему собьем! А если повезет, и перископ повредим. Да дайте кто-нибудь СВД, из "калаша" хрен попадешь, хотя если массировано… Что еще делать?

— Эй, старшой, целить куда?

Петр Егорыч с Булыгиным уже наладили "фузею". Булыгин с переносным дальномером сообщает дистанцию. Пилютин уже изготовился, вопросительно смотрит на меня.

— По головке бей — отвечаю — там линзы. Может, попадешь.

Удары крупнокалиберной "фузеи", все ж старого образца, четырнадцать с полтиной, совсем не похожи на сухой отрывистый кашель АК. Вся обойма, пять патронов, за какой-то десяток секунд.

— Ой…! — стонет Петр Егорыч, потирая плечо — ватник не успел надеть!

Кто-то кидает ему свернутую шинель. Булыгин, отложив дальномер, торопливо вбивает новую обойму. По берегу слышны еще выстрелы — у Вальки и Мазура вижу СВД, у кого-то еще — "светки" с оптикой. Пока работают только снайперы но вот вижу, тащат уже и ПК. Снова бьет "фузея", еще пять патронов. Перископ скрывается. Ушла — или зацепили? Вообще-то "двадцать первая" могла атаковать и вслепую — по акустике. Но наш трофей стоит с неработающими машинами, и у берега, так что ничего фрицы не обнаружат, что на слух, что сонаром.

И тут вода расступается, и выныривает такая же "двадцать первая". И движется прежним курсом, а на рубке выдвинулись и уже шевелятся спаренные стволы зенитных автоматов. Черт, ну что нам стоило на трофее оставить кого-то у таких же зениток — хотя там управление, хрен разберешь, наводить можно прямо из ЦП, дистанционно, и конечно же, вручную — но автоматика там была очень капризная, часто отказывала. И артиллеристов среди пленных не было, показать и обучить!

С берега стреляет уже все, что может стрелять. В ответ летят трассы, наших учить не надо, все залегли, а вот кто-то из пехоты падает, и в поселке уже что-то горит, надеюсь, что сарай, а не наше имущество.

— По корпусу бей — кричу я, лежа на пузе рядом со снайперской парой — там двадцать шесть толщина, а у тебя ПТР, пробьет!

Снова бьет "фузея". Наконец подключаются минометы, рядом с лодкой встают фонтаны воды. И подлодка отворачивает, вот к нам уже кормой, и на обратный курс, уходит! А вдоль берега, на камнях, взрывы торпед! В щепки разлетаются причалы, вместе с пришвартованными мотоботами. Но наш трофей цел! Не попали фрицы, или не обнаружили? Или нервы не выдержали, на мостике под обстрелом?

У нас четверо "двухсотых" и больше десятка "трехсотых". А ведь только что сидели, мирной природой наслаждались! Надеюсь, что и на фрицевской лодке кого-нибудь зацепило? Мы же радио послали, через два часа в фиорде сели сначала "шавруша", затем По-2 на поплавках, доставили военврача с медикаментами, вывезли в госпиталь четверых самых тяжелых. А нам предстояла еще бессонная ночь, в ожидании что немцы могут вернуться — пускали ракеты, смотрели в бинокли, минометчики были в готовности, все же 82-миллиметровая мина при разрыве на глубине три-четыре метра, это и подлодке под перископом будет очень неприятно! Но обошлось.

Да, порыбачили. А ведь если бы Партизану рыбки не захотелось, и мы бы не вышли половить с утречка, не факт что наши посты бы перископ заметили? Охранение наше, дальше по берегу выдвинутое, немцы ведь прошли — ну не ждали мы подлодку, больше боялись немецкой авиации или чего-то надводного с пушками и десантом, с воздуха нас прикрывают, нашим истребителям разницы нет, тоннель или мы в фиорде, пара минут лета — а если появятся корабли, так и штурмовики прилетят. Но вот субмарина, откуда она там взялась? Не было ведь ее в базе! После пришла, когда наши уже не сегодня-завтра Нарвик возьмут, и порт под обстрелом держат, это ж сумасшедшему надо быть?

Партизан кстати, вел себя тактически грамотно — когда началась стрельба, прыгнул в какую-то яму. И лишь когда все закончилось, вылез, выгнул спину, прошипел вслед уходящей лодке, и с чувством исполненного долга потерся о мою ногу.

— Иди, лопай свою рыбу, хвостатый, заслужил. Вот только жарить времени нет — не до тебя сейчас.

Нарвик был взят нашими через сутки. А мы так и сидели в этом чертовом Бейсфиорде, рыбой объелись до тошноты! Затем прибыл конвой — "раумбот", тот самый, дошел тогда благополучно до Эйюра, так там у причала и простоял, сейчас же, укомплектованный экипажем, является самой серьезной боевой единицей Нарвикской эскадры Северного флота, еще буксир, и два каких-то мотобота, но с уже установленными пулеметами и глубинными бомбами. А перед этим в фиорд села уже "каталина", доставив два десятка наших подводников из свежесформированного перегоночного экипажа. Из команды Щ-422, во главе с самим Видяевым!