так поступал Сын Неба], кто, начиная от носивших титул гуна и кончая простыми людьми, осмеливался без соблюдения строгого порядка и почтительности отдавать силы служению духам?! Так что жертвоприношения помогают народу соблюдать добродетель и укреплять ее, поэтому нельзя отказываться от них!”

Чжао-ван спросил: “Что такое названные вами “одно чистое [сердце], два совершенных [предмета] и семь занятий”?” Гуань Шэ-фу ответил: “Совершенномудрые ваны аккуратно надевали одежду с черной каймой и головной убор, показывая, что в их сердце нет противоречия [с установленными правилами поведения], стояли впереди своих слуг и отборных предметов, приносимых в жертву, чтобы наблюдать и следить за жертвоприношениями, не имея в сердце обид и не вынашивая зла против духов. Это и называется “одно чистое [сердце]”. Яшма и шелк — “два совершенных [предмета]”. [Служение] Небу, Земле и народу и занятия четырех сезонов года — “семь занятий””.

Чжао-ван спросил: “Что такое три занятия[2023]?” Гуань Шэ-фу ответил: “Занятие Неба — воинская доблесть[2024], занятие Земли — гражданские добродетели[2025], занятие народа — преданность и доверие”.

Чжао-ван спросил: “Кто такие сто сановников, получивших фамилии, тысяча чиновников различных рангов, десять тысяч, подчиненных им служащих, сто тысяч слуг, сто раз по сто тысяч народа и тысячу раз по сто тысяч постоянных поступлений?”

Гуань Шэ-фу ответил: “Есть сто чиновников, управляющих народом и достигающих высокого положения. [К ним относятся] сыновья и младшие братья ванов и гунов, отличающиеся [прекрасными] качествами, умеющие говорить, умеющие слушать и глубоко постигать возложенные на них обязанности, за что им были пожалованы фамилии, связанные с выполняемыми делами[2026], чтобы они следили за ними. Их и называют “сто сановников, получивших фамилии”. Каждая фамилия имела десять рангов чиновников, которые могли сноситься с ваном, и их называют “тысяча чиновников различных рангов”. Чиновников пяти категорий[2027], подчиняющихся тысяче чиновников различных рангов — десять тысяч, и они называются десятью тысячами служащих. Каждый из десяти тысяч служащих имел десять слуг, и они составляют сто тысяч слуг. Количество полей Сына Неба составляет девятьсот раз по сто тысяч, и они служат для прокормления тьмы народа. Ван собирает с них постоянные поступления, чтобы кормить десять тысяч чиновников”.

[222]

Доу Це[2028] встретился во дворце с Цзы-чаном[2029], занимавшим должность главного помощника правителя, и Цзы-чан, вступивший в беседу, спросил его, как накопить богатства и набрать лошадей.

Вернувшись домой, Доу Це сказал младшему брату: “Уж не ожидает ли Чу гибель? Если этого и не произойдет, главному помощнику все равно не избежать беды! Я встретился с главным помощником, и он расспрашивал меня, как накопить богатства и собрать имущество, проявив такую же алчность, какую проявляют голодные шакалы или волки; по-видимому, его ожидает неизбежная гибель! Ведь в древности те, кто собирали богатства, не мешали народу получать выгоды, дающие возможность одеваться и питаться, а набиравшие лошадей не создавали для народа затруднений в приобретении богатства и необходимого для жизни. Лошадей для нужд владения набирали лишь в количестве, необходимом для военных походов, а лошадей для нужд правителей набирали лишь в количестве, соответствующем количеству воинов, и установленные таким образом меры поборов не превышались. Количество богатств, имевшихся у правителей, было достаточным лишь для угощений и подношений, а количество богатств, имевшихся у дафу, было достаточным лишь для удовлетворения нужд семьи, и это количество богатств не превышалось. Ведь когда слишком много собирается богатства и лошадей, создается нехватка у народа, а когда у народа большая нехватка, у него являются мысли о мятеже; как же тогда управлять владением?!

Некогда Доу Цзы-вэнь[2030], три раза уходивший с поста главного помощника, не имел запасов даже на один день, потому что он жалел народ. Чэн-ван, услышав, что Цзы-вэнь утром не знает, что он будет есть вечером, каждый раз во время приема во дворце заготовлял связку сушеного мяса и корзинку сухой рисовой каши в подарок Цзы-вэню, и этот обычай до сих пор является постоянным правилом в отношении главного помощника. Каждый раз, когда Чэн-ван выдавал Цзы-вэню жалованье, последний обязательно убегал и возвращался, только когда ван отказывался от своего намерения. Кто-то сказал Цзы-вэню: “Человек живет, стремясь к богатству, а вы убегаете от него, в чем дело?” Цзы-вэнь ответил: “Занимающийся делами управления должен оберегать народ. В народе много бедных, и если, несмотря на это, я буду добиваться богатства, то покажу, что утруждаю народ, стремясь к личному обогащению, что доведет меня до скорой смерти. Я убегаю от смерти, а не от богатства”.

Именно поэтому, когда при Чжуан-ване был уничтожен род Жо-ао, в живых остался только [один] потомок Цзы-вэня, наследники которого до сих пор живут в Юнь[2031] и являются хорошими слугами дома Чу. Разве это не доказывает, что проявлявшаяся в прошлом жалость к народу принесла в дальнейшем богатства?

Ныне Цзы-чан, потомок покойного дафу и главный помощник правителя владения Чу, не пользуется хорошей репутацией в четырех углах владения. Бедность и голод среди народа распространяются с каждым днем. На границах владения повсюду защитные валы[2032], вдоль дорог рядами лежат трупы умерших от голода, воры и разбойники не спускают ни с кого глаз, народу не на кого опереться. Если при таком положении не проявлять жалости, а без конца заниматься накоплением богатств, это вызовет среди народа многоголосый ропот, и чем больше будут накапливаться богатства, тем сильнее будет ропот; чего ждать тогда, кроме гибели?!

Гнев в сердце народа можно уподобить большой реке, огражденной плотиной: когда она прорывает плотину, всегда причиняет огромные разрушения. Разве Цзы-чан более мудр, чем Чэн-ван и Лин-ван? Чэн-ван, нарушивший правила поведения в отношении Му-вана, хотел съесть лапу медведя, но погиб, не получив ее[2033]. Лин-ван не обращал внимания на народ, поэтому все владение отвернулось от него, словно от следов ног на земле. Цзы-чан занимается делами управления, но не соблюдает правил поведения и не обращает внимания на народ в еще большей степени, чем Чэн-ван и Лин-ван, разве он один найдет в себе силы противостоять ему?”

Через год произошло сражение при Боцзюй[2034], в результате которого Цзы-чан бежал во владение Чжэн, а Чжао-ван — во владение Суй[2035].

[223]

Когда усцы вторглись во владение Чу[2036], Чжао-ван бежал и во время переправы [через реку] у Чэнцзю[2037] увидел Лань Инь-вэя[2038], везшего [на лодке] жену и детей. Ван сказал: “Перевезите меня!” Однако Лань Инь-вэй, ответив: “Начиная с прежних ванов никто не терял своего владения, но