люди, – Бэтт и Мириам из «Старого знакомого». – Кому что налить? – Никто не ответил.

Мэри-Энн повторила вопрос:

– Где ты был все это время?

Голос Расти прозвучал отчетливо и резко:

– Что ты делаешь рядом с ней! – Он бросил на меня взгляд, полный ненависти.

– Майра – мой друг, – робко проговорила Мэри-Энн.

Летиция глотнула виски и хриплым голосом сказала:

– Расти побудет здесь, пока я не подготовлю договор с «Фокс» на этот новый сериал. Ты уверена, что не хочешь выпить, дорогая? А вы, Майра?

– Ты живешь с этой женщиной? – Мэри-Энн была все еще не в состоянии оценить ситуацию.

– Ну, дорогая, не надо так огорчаться, – постаралась утешить ее Летиция. – У нас с Расти общие дела, но поверь, ни он, ни я не хотели причинить тебе боль. – Она налила Расти виски, которое он выпил залпом, по-прежнему не отрывая глаз от Мэри-Энн. – И знаешь, он как раз сегодня собирался тебе все рассказать, но я подумала, что надо еще подождать. Теперь вот все открылось.

– Это я во всем виновата, Летиция, – я изобразила смирение. – Во всем.

– Нет, дорогая. Перестаньте себя винить. Может, это и к лучшему. Лично я предпочитаю, чтобы все было в открытую. Такая уж я есть. И поэтому с гордостью заявляю, что люблю Расти и счастлива, что он любит меня!

Мэри-Энн с рыданиями кинулась к машине. Расти попытался было последовать за ней, но руки Летиции обвили его, и он не смог пошевелиться.

– С ней будет все в порядке. Майра за ней присмотрит.

Расти остался на месте и больше не делал попыток догнать девушку.

Потом Летиция повернулась ко мне. Она была великолепна, все выдавало в ней прекрасную актрису в стиле Френсис Ди или Анны Дворак. Она взяла меня за руки и поцеловала в щеку.

– Будь добра к ней.

– Да, Летиция. Непременно. Я знаю.

– Когда она повзрослеет, она поймет, как все это случается. Поймет, что мы все – только глина в руках великого и всесильного ваятеля, – метафора была не самая изящная, но посыл абсолютно верный. – Расти и я нужны друг другу. Так бывает. Мужчина, женщина… Что еще? Это судьба. – Она выпустила мои руки. – Спокойной ночи, Майра.

Я попрощалась и шагнула за Мэри-Энн в темноту. Она сидела в машине и плакала. Я, как могла, старалась поддержать ее, что давалось мне нелегко, поскольку движение на бульваре Сансет было напряженным и приходилось все время следить за дорогой, а водитель я нервный.

Когда мы вернулись домой, Мэри-Энн прикончила остатки джина. Но состояние ее не улучшилось. Ее трясло. Она не могла понять, почему Расти отверг ее и что он нашел в Летиции. Я объяснила ей, что для амбициозного молодого человека вроде Расти попасть в руки Летиции – верный путь к будущей славе.

– Но это так на него не похоже. Он совсем переменился…

– Да, это так. Я хочу сказать, надо смириться с тем, что он живет с ней.

Поскольку она снова ударилась в слезы, а это противоречило моим планам, я обняла ее. Она уткнулась мне в шею. Никогда в своей жизни я не испытывала такой теплоты и такого умиротворения.

– Забудь его, – прошептала я в розовое ушко, пахнущее мылом «Люкс».

Внезапно она выпрямилась и вытерла слезы.

– Я готова его убить, – угрюмо сказала она.

– Ну, ну, не стоит так сердиться, – по-матерински утешала я ее, – что поделаешь, такой уж он есть. Его не переделаешь. Скажи спасибо, что ты обнаружила это сейчас, а не после свадьбы, да еще с кучей детей.

– Я никогда не выйду замуж! Я ненавижу мужчин. – Пошатываясь на ослабевших ногах (она заметно опьянела), Мэри-Энн направилась в спальню.

Я помогла ей раздеться (а помощь ей действительно была нужна), и она благодарила меня за внимание, которое я проявляла, однако, с большой сдержанностью, несмотря на смятение, которое вызвала во мне ее великолепная обнаженная грудь. Она плюхнулась на кровать и вытянула ноги, как балерина. Я сняла с нее колготки, но трусики снять не успела – она натянула одеяло и сказала:

– Я так устала. Комната кружится… – Ее глаза сомкнулись.

Я выключила свет и легла рядом. Осторожно просунув руку под одеяло, коснулась ее груди, той, что была ближе. Она вздохнула во сне: «О Расти…» Разочаровывающее начало! Я положила руку на другую грудь, и тут она проснулась.

– О Майра! Вы трогаете меня совсем как Расти, – она отвела мою руку. – Он тоже очень ласков.

– Ласков? – я вспомнила, что говорила Летиция. – Я думала, он грубый.

– С чего вы взяли? – мурлыкала она в полусне. – Я и любила его потому, что он такой ласковый. Он никогда не станет вас хватать, как другие парни…

Ну что ж, по крайней мере я изменила сексуальное поведение одного из молодых людей, и изменила к лучшему, во всяком случае, для Летиции. Отныне Расти будет снова и снова мстить мне с другими женщинами, не подозревая, какое при этом он доставляет им удовольствие. Жизнь сыграла очередную злую шутку, и в результате я получила совсем не то, к чему стремилась. Я хотела навсегда развенчать и уничтожить Мужчину, а сотворила нечто в десять раз более мужественное, чем то, что было вначале. Я не получила желаемого, но, может быть, подобно Колумбу, я достигла нового, прежде неизведанного берега.

Мэри-Энн не отвергла моей второй попытки поласкать ее грудь… но только на секунду; потом она отвернулась от меня.

– Вы ангел, Майра, и я действительно люблю вас, честное слово. Но я просто не могу… вы понимаете…

– Конечно, я понимаю, дорогая, я действительно понимаю; хотя мне и очень больно оттого, что я отвергнута.

– Если бы вы были мужчиной или мужчина был такой, как вы, я бы с радостью, да, но не так, как сейчас, так я не могу, даже с вами.

Меня обдало таким холодом, что я застыла.

Но с чего мне волноваться? В конце концов упругость ее тела, шелковистость кожи, сила плоти – по большому счету все это не должно вызывать у меня большего влечения, чем вызвало тело Расти; девочка не лучше и не хуже мальчика, а видит бог, мальчиком я овладела. И все же мне следует признать, что в Мэри-Энн есть нечто необыкновенно возбуждающее меня. Есть какая-то загадка: то ли в ней, то ли во мне, то ли в нас обеих, не знаю. Но я должна разгадать ее. Я испытывала определенное удовольствие от того, что поглаживала тело, которое любил Расти, но такого рода победа теперь мало что для меня значила.