Стражники выскочили на улицу Нижнего города, и Неверфелл предприняла запоздалую и обреченную на провал попытку сбежать. Ее тошнило, ноги подкашивались. Когда она закрывала глаза, чтобы моргнуть, на внутренней стороне век вспыхивали пурпурные спирали.

Неверфелл грубо затолкали в закрытый паланкин вроде тех, в которых перевозили Картографов. Она услышала, как звякнули цепи и щелкнули замки, но все равно несколько раз толкнула дверь плечом. Безнадежно.

«Я говорила с Клептомансером», – в отчаянии подумала она. Но память сохранила только первую половину разговора, все последующие воспоминания исчезли. И даже то, что она помнила, как будто выцвело. Неверфелл знала, что она говорила и что делала, но даже не догадывалась о причинах, толкнувших ее на это.

«У меня был зародыш плана, точно был. Вот почему я пошла к Клептомансеру. Я очень старалась об этом не думать… и теперь понятия не имею, что это вообще был за план. Так в чем же он заключался? И когда все пошло не так?»

– Эй! – Она заколотила по стенке паланкина. – Кто-нибудь, позовите Следствие! Я Неверфелл! Я здесь!

Голос был хриплым, и вряд ли кто-нибудь ее услышал. Хотя Неверфелл прекрасно понимала, что встреча со Следствием не сулит ничего хорошего, ее внезапно охватило жгучее желание любыми средствами остановить Максима Чилдерсина. Но никто не ответил на ее крики.

Стражники быстро несли паланкин по улицам, ничуть не заботясь об удобстве единственной пассажирки. Неверфелл мотало во все стороны, и будь у нее в желудке хоть что-нибудь, ее бы непременно вырвало. Наконец дверь отворилась, и Неверфелл втащили в кипенно-белую комнату. Бордюры на стенах выглядели знакомо. Неверфелл поняла, что ее снова принесли во дворец.

Перепуганные лекари торопливо осмотрели ее глаза, язык и уши, посетовали на красневшие на коже блошиные укусы, потом аккуратно потыкали Неверфелл иголками, дабы убедиться, что конечности не утратили чувствительность. Затем ей дали рвотное. Желудок Неверфелл мучительно сжался, но только и всего. Тогда лекари через воронку залили ей в рот воду, и Неверфелл начало рвать прямо на платье.

Когда она наконец отдышалась, то заметила, что из кресла, стоявшего у дальней стены, за ней все это время украдкой наблюдали. Неверфелл вытерла воду с лица, откинула волосы назад и дерзко выпрямила плечи, надеясь сохранить хоть каплю достоинства. Хватит прятать лицо. Она устала от игр.

– Рад видеть тебя, Неверфелл, – сказал Максим Чилдерсин. Одетый в серебристый камзол с высоким воротником, он живо напомнил Неверфелл великого дворецкого. – Никогда бы не подумал, что на твои поиски уйдет столько времени и сил. Должен признать, я не сразу догадался, где ты прячешься.

– Как вы меня нашли? – прохрипела Неверфелл.

– А! – Максим Чилдерсин вытащил из кармана несколько писем. – На этот вопрос ответить довольно легко.

Он развернул одно и протянул его Неверфелл. Она пробежалась глазами по словам, в спешке накорябанным углем на дешевой бумаге:

Дорогая Зуэль. Если оставаться и в самом деле опасно, ты должна спрятаться вместе с нами. Сожги это письмо после прочтения. Я прячусь на складе возле личинкомольной мельницы в мусорном квартале.

Неверфелл не помнила, чтобы она это писала, но почерк был точно ее. Сердце рухнуло в бездонный колодец.

– Преданность, – тихо проговорил Чилдерсин. – Твоя главная слабость. Как и преступная склонность снова и снова доверять друзьям.

Он сложил письмо и убрал к остальным.

– Но ты должна понять, что Зуэль тоже верна своей семье. И эта верность неизбежно берет верх над прочими чувствами.

«Он лжет, – в отчаянии подумала Неверфелл. – Зуэль не могла обманом выведать, где я прячусь, чтобы потом выдать меня Чилдерсину. Он выкрал письма. И теперь лжет». Максим Чилдерсин наблюдал за ее лицом с невозмутимостью, сквозь которую проглядывало сочувствие. «Но с чего я взяла, что оно искреннее? Возможно, это очередная ложь, которую он примеряет, как шляпу».

– Мне очень жаль, – сказал Чилдерсин, и голос его звучал так, будто ему действительно жаль. – Но как подруга Зуэль ты должна порадоваться за нее. Она сделала верный выбор, который благотворно отразится на ее карьере. Теперь я официально назвал ее своей наследницей.

Губы Чилдерсина извивались в улыбке, как мурены, рыскающие по морскому дну в поисках добычи.

– Но, думаю, утешением послужит то, что мастер Грандибль оставался верным тебе до самого конца, – добавил он.

– До самого… конца? – прошептала Неверфелл.

– Да. Полагаю, тебе известно, что он изо всех сил делал вид, что ты прячешься в его пещерах? Осмелюсь сказать, что он пытался защитить тебя, отвлекая внимание на себя. Он продержался против объединенных сил Следствия куда дольше, чем кто-либо ожидал. И когда они наконец прорвались внутрь, мастер Грандибль решил, что живым не сдастся. Мы не знаем, какую комбинацию сыров он применил для того, чтобы подорвать несущие колонны и обрушить туннели. – Чилдерсин вздохнул. – Следствие до сих пор разбирает завалы.

Горло Неверфелл сдавило, пальцы сами сжались в кулаки. Она так старалась защитить мастера Грандибля, но принесла ему только горе…

– Что ж… – Мастер Чилдерсин бросил взгляд на часы. – Боюсь, я больше не могу с тобой болтать. Нам обоим еще нужно подготовиться к большому слушанию, а до него осталось меньше часа.

– Что?!

Максим Чилдерсин мог говорить только об одном слушании – том, на котором Следствие должно было представить результаты расследования и вынести вердикт, отравили великого дворецкого или нет.

Но слушание не может состояться сегодня, до него еще два месяца. А если оно сегодня… значит, она потеряла два месяца. Полностью о них забыла.

– Ты заставила меня поволноваться. Признаюсь, я даже испугался, что ты сможешь скрываться до самого слушания. Но, кажется, ты так и не научилась выбирать союзников. Твои грязные друзья предали тебя в самый последний момент.

Неверфелл стиснула зубы. Эрствиль никогда бы ее не бросил. Но вдруг с ним что-то случилось? Пожалуйста, пусть он будет жив…

– Я был бы рад еще с тобой побеседовать, – продолжал Чилдерсин. – И многое хотел бы обсудить. Например, не ты ли пыталась заказать несколько десятков очков с закопченными линзами, треногу, спиртовой уровень, арбалет и кучу веревок? И правда ли, что ты общалась с Клептомансером? Его тело все-таки нашли. Полагаю, ты слышала об этом.

Неверфелл почувствовала, как кровь отхлынула от лица. Ее начала бить мелкая дрожь.

– Судя по всему, нет, – сказал мастер Чилдерсин, внимательно глядя на нее. – Ты действительно смогла привлечь его на свою сторону? Откровенно говоря, я впечатлен. Если тебе от этого станет легче, я приказал забальзамировать тело и выставить в Палате диковин. Подобный талант не заслуживает забвения.

– Вы не позволите мне выступить на слушании. – На Неверфелл вдруг снизошло спокойствие. Свет будто переполнял ее изнутри. Она злилась, злилась так сильно, что все страхи сгорели в огне ее ярости, как комочки шерсти в печи. – Только не сейчас.