Для начала раскалил заточку докрасна, дабы гарантированно сжечь неочищенные остатки крови, заодно добавил металлу пластичности. Охладить гвоздь получилось без всякого труда – нагретым оставил лишь место сгиба. После зажал заточку меж двух кирпичей, распрямил импровизированную рукоятку, вновь нагрел и вновь охладил металл, только теперь оставил раскалённым участок чуть ближе к острию – так, что клинок получился сантиметра на полтора короче прежнего, но при этом изменения особо не бросались в глаза.

Порядок!

Когда поднялся в комнату, Вова сопел в две дырочки, но уже без журнала и с выключенным светом. Я отыскал в своих пожитках шнур, перебрался к окну и в тусклом свете уличного фонаря сделал новую обмотку. Всё, теперь точно сделал всё, что только мог. Только и остаётся, что развития событий ждать…

Забрали меня сразу после утреннего построения. Ну как забрали, – просто подвалил плечистый сержант с красной нарукавной повязкой и предложил пройти с ним в комендатуру. Точнее – проехать, поскольку прикатил он на служебном вездеходе; за рулём сидел ефрейтор, рядышком курил рядовой.

Сердце у меня так и заколотилось, и удивление вышло предельно естественным. Куда там театральным лицедеям! Ну а когда сержант отказался объяснить причину вызова, я подозвал командира отделения.

– Вечно у тебя всё не слава богу, – досадливо махнул рукой Захар Козодой, вникнув в ситуацию. – Езжай! Но чтоб на дежурстве был как штык!

– Постараюсь, – вздохнул я и потопал к автомобилю.

В комендатуре от меня первым делом потребовали сдать табельный пистолет, а вот до обыска дело не дошло, отправился в допросную с личными вещами, ремнём и шнурками. Там промариновали с полчаса, а потом заявилась целая комиссия в составе дознавателя Друзы, командира автобронетанкового батальона, старшего агента контрольно-ревизионного дивизиона – того самого, который инструктировал меня перед посадкой в дирижабль, и незнакомца солидной наружности в штатском. Ещё в уголке примостился стенографист, но его в расчёт можно было не принимать вовсе.

– Знаешь, почему ты здесь? – сходу взял быка за рога комбат.

– Никак нет, господин майор! – выдал я. – Опять из-за курсанта Мышека?

– Нет, – недобро глянул на меня дознаватель Друза. – Тебе известна некая Ольга Мороз?

Я не стал даже пытаться разыграть удивление и кивнул.

– Так точно. Служили вместе.

– И только? А помимо этого? Какие у вас отношения?

– Пригласил её на танец как-то, – сказал я, с некоторым трудом выталкивая из себя слова. – Отношений нет. А что?

Комбат подался вперёд и рыкнул:

– Хватит врать! Твои отпечатки обнаружены в её комнате!

– Отпечатки? – округлил я глаза и счёл нужным разыграть обеспокоенность. – А что случилось? С Ольгой всё в порядке?

Представитель контрольно-ревизионного отделения вздохнул и сказал:

– Пётр, тебе о себе волноваться стоит. Каким образом твои отпечатки оказались в её комнате?

– Она меня как-то на днях отпаивала, после того как сидра перебрал. Вообще случайно у неё оказался, к её соседке приходил.

И я поведал историю о том, как в состоянии алкогольного опьянения взялся проводить домой Валентину и что из этого вышло.

– Экий пострел! – фыркнул комбат. – Провожал одну, ночь провёл с другой! Прыткий вьюноша!

– Господин майор! Да не было ничего! Мне просто плохо стало!

Дознаватель улыбнулся недобро и невесело, потом выдал:

– Прошлым вечером Ольга Мороз была убита!

– Это не я! – вырвалось у меня едва ли не против собственной воли. – Да это смешно просто! Вы же не можете на меня все убийства до единого повесить!

– Помолчи-ка! – резко оборвал меня командир батальона. – Шут гороховый!

– Где ты был вчера с восьми до половины десятого? – спросил старший агент, решив взять допрос в свои руки, но не тут-то было.

– Следует расширить временной отрезок, – заявил Друза. – Определение времени смерти сопряжено со слишком многими нюансами…

Дядечка в штатском прочистил горло и сказал спокойно, но властно – так, словно последнее слово должно было остаться именно за ним:

– На текущем этапе предлагаю ограничиться формальным подходом и ориентироваться на экспертное заключение.

– На тело могли воздействовать сверхспособностями! – привёл Друза новый аргумент.

– Нет оснований так полагать! – отрезал представитель контрольно-ревизионного дивизиона. – Судмедэксперт высказался на этот счёт предельно ясно!

– Я вообще не понимаю, как вас касается это убийство! – взвился дознаватель. – Это бытовое преступление на почве страсти! Отказ в близости, ссора влюблённых, ревность – причина убийства предельно банальна. Какое дело до него вам?

– В случае убийства медицинского работника в обязательном случае проводится проверка, на предмет связи с профессиональной деятельностью, – заявил в ответ старший агент. – На текущем этапе расследования отмести такую вероятность нельзя!

– Она не имела допуска к спецпрепаратам или каким-либо секретным документам!

– Это не имеет значения.

– Довольно! – возмутился комбат. – Линь, отвечай!

– Где я был с восьми до половины десятого? – переспросил я. – Сначала пил чай в библиотечном буфете, оттуда к девяти побежал в госпиталь на процедуры. Вышел поздно, поэтому бежал бегом, по пути никуда не заходил. Когда освободился после лечения, можно посмотреть в журнале регистрации, но это уже точно после половины десятого было. Ещё поужинал, потом только в общежитие вернулся.

Меня немного погоняли по времени и расспросили о возможных свидетелях, а потом Друза неожиданно заявил:

– Согласно многочисленным показаниям у тебя имеется самодельный нож. Где он?

Я сунул руку в карман и выложил заточку на стол. Дознаватель присмотрелся к острию, после убрал улику в бумажный пакет.

– Полагаю, это орудие преступления.

Старший агент озадаченно хмыкнул, комбат раздражённо засопел, и лишь дядечка в штатском остался совершенно невозмутим.

– Выводы будем делать после экспертного заключения на этот счёт! – подытожил он и вышел за дверь.

Меня оставили в допросной, проторчал там никак не меньше двух часов, прежде чем вернулась высокая комиссия.

– Да что тут ещё думать? – возмущался комбат. – У бойца на момент убийства железное алиби! И заточкой этой дурацкой рану нанести не могли, она слишком короткая! Что с того, что он к убитой захаживал? Нет оснований его под арест сажать! У меня каждый человек на счету!

– Он может скрыться! Он оператор, он опасен! – отстаивал свою точку зрения Олег Друза. – Рядовой Линь подозревается уже в двух убийствах! Я вновь обращусь за санкцией на допрос с применением спецпрепарата, а до того настаиваю на аресте!