А потом, когда я оказался над точкой посадки, все, что понадобилось, это сравнительно медленно опустить вниз LM, удерживая его от заметного сноса вперед или в стороны. На отметке 15 метров я посчитал, что у нас все получилось, даже несмотря на то что то топливо было на исходе. Мне казалось, что аппарат сможет выдержать падение с такой высоты благодаря амортизаторам из деформируемой пены в посадочных опорах. Не то чтобы я хотел уронить его с такой высоты, но теперь, ниже 15 метров, я уверился, что уже все в порядке».

С точки зрения же Хьюстона, ситуация была поистине критической – операторы у консолей управления уже хватались за голову, глядя на то, как истекают последние капли имеющегося топлива.

Еще будучи на высоте около 90 м, до того как Баз разглядел тень от корабля, Армстронг спросил у напарника: «Как топливо?» Когда LM опустился до 48 м, инженер по системам управления Белой команды Кранца Боб Карлтон доложил руководителю полета, что запас топлива в лунном модуле «на низкой отметке». Это означало, что в баках посадочной ступени топлива осталось так мало, что его уровень уже нельзя было изменить, наподобие того как указатель уровня горючего в автомобиле показывает ноль, но машина все еще может ехать. Кранц впоследствии признавался: «Мне и во сне не приснилось бы, что мы будем лететь на таких почти пустых баках».

Когда корабль пересекал тридцатиметровую отметку, Олдрин произнес: «Сигнал по топливу», что означало – зажглась сигнальная лампа, отмечавшая пятипроцентный остаток от исходной заправки. В Центре управления в этот момент начали обратный отсчет длительностью в 94 секунды до момента, который обозначался словом «бинго». После того как наступило бы это самое «бинго», у Армстронга осталось бы лишь двадцать секунд на то, чтобы сесть. Если Нилу было ясно, что он не успевает, ему следовало прерывать спуск немедленно – и именно это он вовсе не собирался делать, когда опустился до 30 м.

На 23 м высоты Боб Карлтон доложил Кранцу, что до «бинго» осталось 60 секунд. Чарли Дьюк повторил для Нила то, что сказал Карлтон, так что Нил и Баз услышали эту информацию. Кранц помнил, что «Экипаж не ответил ничего. Астронавты были слишком заняты. Как я понял, они пошли ва-банк. У меня появилось это ощущение с того момента, когда они переключились на ручное управление: “Они на своем месте, и они справятся”. Я перекрестился и сказал: “Молю тебя, Господи”».

Как говорил Армстронг, «если бы мы все еще находились на 30 метрах или выше, нам бы точно пришлось прибегнуть к прерыванию. Но если мы уже оказались ниже, то безопаснее всего для нас было продолжать посадку. Мы полностью отдавали себе отчет в том, что происходит. Мы слышали, как Чарли сказал про уровень “бинго”, и видели, что в кабине зажглась сигнальная лампа “Сигнал по топливу”, но нам это не было важно. Я знал, что мы уже опустились предельно низко в это время. И ниже 30 метров уже поздно решаться на прерывание посадки».

В момент от начала экспедиции 04:06:45:07 Олдрин зачитывал показания приборов: «18,3 метра, снижение 0,76. 0,6 вперед, 0,6 вперед. Хорошо». Армстронг намеревался медленно двигаться вперед в момент касания, чтобы исключить возможность того, что модуль провалится в какую-нибудь незамеченную позади яму. «Все время на последних метрах пути я хотел поддерживать небольшое движение вперед, потому что, идя точно вертикально вниз, я не мог бы видеть, что находится прямо подо мной. Чтобы убедиться, что место для посадки действительно хорошее, нужно было опуститься к самой поверхности. А затем уже я мог бы остановить движение вперед и позволить аппарату упасть вниз».

«Осталось тридцать секунд», – прозвучал голос Карлтона. В ЦУПе повисла оглушающая тишина. Все операторы у консолей управления и все, кто находился в галерее для наблюдателей, затаили дыхание, ожидая, что же последует – посадка или новые цифры отсчета времени по топливу, который вел Карлтон.

А Нил, управлявший полетом LM, не особенно беспокоился о топливе. «Во время тренировок на LLTV посадка на пятнадцатисекундном остатке топлива была не такой уж редкостью – мы так делали все время. Я чувствовал, что все находится под контролем. Конечно, хорошо бы было иметь топлива еще на минуту, чтобы подольше поманеврировать туда-сюда. Я знал, что у нас оно на исходе; я знал, что садиться необходимо, и я знал, что надо быть ниже 15 метров. Но это не значит, что меня охватила паника из-за того, что осталось мало топлива».

Лампа, сигнализирующая о контакте, зажигалась в тот момент, когда один или несколько из датчиков-щупов, свисавших вниз с трех опор модуля, касались поверхности Луны.

Нил был так сосредоточен на том, чтобы посадить аппарат как можно аккуратнее, что он не услышал радостный возглас Олдрина «Сигнал контакта» и не увидел голубое свечение самого сигнала. Он планировал выключить двигатель посадочной ступени точно в тот момент, когда загорится этот сигнал, но у Нила не получилось. «Я слышал, что Баз что-то сказал о контакте. Но когда это произошло, под нами находился все тот же слой летящей пыли, и я не был полностью уверен, что мы действительно коснулись грунта. Эта лампочка могла загореться по причине неисправности или сбоя, так что я хотел сам почувствовать, что мы точно опустились. Может, касание действительно произошло до того, как я выключил двигатель, – но промежуток между событиями был небольшой. Единственное, чем это нам грозило, если бы сопло двигателя оказалось прижато к поверхности, когда он еще продолжал работать, это могло бы повредить сам двигатель. Взрыва не случилось бы, потому я не очень на сей счет переживал. Но теперь, думая об этом, я считаю, была возможность, что могло произойти нечто плохое. Если бы мы сели прямо на камень торчащим вниз соплом, все могло бы закончиться нехорошо».

Прилунение было настолько нежным и мягким, что астронавты не сразу поняли, что они действительно сели. «Я не почувствовал никакого рывка модуля вперед или в сторону в стремлении перевернуться, – утверждал Нил. – Он просто сел, как вертолет». По-настоящему было бы лучше садиться несколько более жестко, как это потом делалось в следующих экспедициях Apollo. «Обычно стремишься совершить как можно более мягкую посадку, – объяснял Нил, – но если бы мы сели жестче, то тогда сработали бы зажимы на опорах и в амортизаторах сжалось бы больше амортизирующей пластиковой пены, и днище модуля оказалось бы ближе к грунту, и нам не пришлось бы так высоко спрыгивать с последней ступеньки лестницы и запрыгивать обратно. Так что, вероятно, был резон в том, чтобы садиться более жестко».

Олдрин знал, что Нил собирается назвать место приземления Базой Спокойствия, но Нил не признавался ему, когда именно он собирается сказать эти слова. То же самое относилось и к Чарли Дьюку. Нил еще перед стартом заранее сообщил Чарли об этом названии, но, когда Дьюк впервые услышал эти слова в момент прилунения, обычно не испытывавший проблем с дикцией уроженец Южной Каролины немного сбился.