— Мне необходимо время, чтобы подумать, — сказал он дрожащим голосом.

— О чем ты будешь думать?

Он не ответил, неотрывно глядя на Шиану, которая тем временем положила червя обратно в контейнер. Прежде чем закрыть крышку, она погладила зверя.

— Скажи мне, Сциталь, — настаивала на своем Одраде. — Что тебя не устраивает? Вот наш Пророк! Ты утверждаешь, что служишь Великой Вере. Так служи ей!

Она ясно видела, как рушатся его мечты. Его лицеделы, копирующие память своих жертв, перенимающие внешность и особенности поведения тех, кого они убивают. Он никогда не лелеял надежду усыпить бдительность Преподобных Матерей, но послушницы, слуги и простые рабочие Капитула… все тайны, которые он хотел добыть… Все рухнуло в один миг. Надежды потеряны, как все обращенные в пепел планеты Тлейлаксу.

Наш Пророк, сказала она. Он покосился на Одраде, но не осмелился повернуть головы. Что мне делать? Я больше не нужен этим женщинам. Но они нужны мне!

— Сциталь, — как вкрадчив ее голос. — Великое Соглашение изжило себя. Наступает эпоха Новой Вселенной.

В горле у Сциталя пересохло. Он попытался проглотить слюну. Вся концепция насилия перешла в новое измерение. В Старой Империи любого, кто осмелился спалить планету, ждало неминуемое возмездие.

— Эскалация насилия, Сциталь. — Одраде перешла почти на шепот. — Мы рассеиваем семена насилия.

Он посмотрел ей в глаза. О чем она говорит?

— Накапливается ненависть к Досточтимым Матронам, — сказала Верховная Мать. Не ты один понес потери, Сциталь. Однажды, когда нашу цивилизацию охватили потрясения, раздался клич: «Приведите Преподобную Мать!» Досточтимые Матроны не дали это сделать. Мифы были переделаны. Золотой свет упал на наше прошлое. «В старые дни было лучше, потому что тогда Бене Гессерит мог помочь нам. Куда можно пойти в наши дни, чтобы найти достойного Вещающего Истину? В суд? Эти Досточтимые Матроны просто не знают такого слова. А Преподобные Матери всегда вежливы и обходительны. Этого у них не отнимешь».

Сциталь не ответил, и Одраде продолжала:

— Подумай, что может случиться, если слепая ярость выродится в новый джихад!

Сциталь упрямо молчал, и Одраде снова заговорила:

— Ты видел все это. Тлейлаксу, Бене Гессерит, жрецы Разделенного Бога — все превратились в диких зверей, на которых идет охота.

— Они не смогут убить всех! — Это был мучительный крик души.

— Разве? Ваши люди, отправленные в Рассеяние, составили заговор, став заодно с Досточтимыми Матронами. Неужели ты после этого будешь искать убежища в Рассеянии?

Сейчас он лелеет другую мечту: небольшие общины тлейлаксианцев, существующие, словно гноящиеся язвы, и ожидающие дня Великого Возрождения Сциталя.

— Люди становятся сильнее от угнетения, — сказал он, но слова эти были лишены силы убеждения. — Даже жрецы Ракиса искали норы, чтобы спрятаться в них!

В словах этих было одно лишь отчаяние.

— Кто это говорит? Некоторые из твоих вернувшихся друзей?

Молчание было красноречивее любого ответа.

— Бене Тлейлаксу убивал Досточтимых Матрон, и они это знают. — Ее слова били Сциталя, как молот. — Они удовлетворятся только тогда, когда истребят вас всех!

— И вас тоже!

— Мы партнеры по необходимости, если уж оставить в стороне веру. — Она сказала это на чистейшем исламияте, увидев, что в глазах Сциталя промелькнула надежда. Кехль и Шариат могут обрести свой исконный смысл среди людей, которые выражают свои мысли на языке Бога.

— Партнеры? — Вопрос прозвучал слабо и в высшей степени пытливо.

Она приняла новый тон.

В некотором смысле это гораздо более надежная основа для сотрудничества, чем любая другая. Каждый из нас знает, чего хочет партнер. Это характерное положение: просеять все через это сито, и что-нибудь останется, на что можно положиться.

— Чего вы хотите от меня?

— Ты и сам это знаешь.

— Вы хотите узнать, как усовершенствовать лабораторные чаны, ясно.

Он покачал головой, явно испытывая неуверенность. Какие изменения произошли в ее требованиях!

Одраде подумала, не стоит ли обрушить на него открытый гнев. Какой же он тупой! Но в то же время он близок к панике. Старые ценности сменялись новыми, и Досточтимые Матроны были не единственным источником потрясений. Сциталь не представлял себе полной меры того разложения, которое постигло в Рассеянии его единоплеменников!

— Времена изменились, — только и сказала Одраде.

Изменение — какое это тревожное слово, подумал он.

— Мне нужны мои слуги лицеделы! И мои чаны! — Тон тем не менее был почти умоляющим.

— Я и мой Совет рассмотрим твою просьбу.

— Что здесь рассматривать? — Он бросил ей в лицо ее же собственные слова.

— Тебе необходимо только твое личное одобрение. Мне же необходимо одобрение других. — Она жестко усмехнулась. — Так что у тебя есть время подумать.

Она дала знак Тамалейн, и та вызвала охрану.

— Назад в корабль-невидимку? — спросил он от двери. Его фигурка выглядела гротескно маленькой на фоне дюжих охранниц.

— Но сегодня тебе не придется идти туда пешком.

Уходя, Сциталь бросил последний цепкий взгляд на червя.

Когда Сциталь и охрана вышли, заговорила Шиана:

— Ты правильно поступила, что надавила на него. Он уже почти в панике.

Вошла Беллонда.

— Может, было бы правильнее просто убить его?

— Белл, возьми голограмму и прослушай весь наш разговор. Используй это время, как подобает ментату.

Это охладило пыл Беллонды.

Тамалейн рассмеялась.

— Неловкость, которую испытывают Сестры, слишком часто доставляет тебе радость, Там, — укоризненно произнесла Шиана.

Тамалейн пожала плечами, но Одраде была в полном восторге. Она больше не дразнит Белл?

— Он впал в панику, когда ты заговорила о Капитуле, как о второй Дюне, — сказала Беллонда отчужденным голосом ментата.

Одраде тоже видела эту реакцию, но еще не сделала окончательных выводов. В чем и состоит ценность ментатов: паттерны и система, все это выстраивается в цельные блоки. Белл уловила паттерн поведения Сциталя.

— Я спрашиваю себя: действительно ли то, что происходит, реально? — спросила Беллонда.

Одраде поняла это сразу. Странное чувство охватывает при мысли об утерянных местах. До тех пор, пока Дюна была известной и обитаемой планетой, существовала какая-то историческая твердость в ее присутствии в Галактическом Регистре. Можно было ткнуть пальцем в проектор и сказать: «Это Дюна. Потом ее называли Арракисом, потом Ракисом. Дюной эту планету называли за полностью пустынный характер в дни Муад'Диба».