С этими словами Гагарин опустил руку к полу, и по ней, от ладони к плечу, взбежали две крохотные мышки. Алексей увидел, что у мышек во рту кусочки хлеба и белые ломтики, напоминавшие то ли мел, то ли сахар.

Алексей улавливал исходящие от старика благодатные силы, Доброту и святость, которые чувствовали даже мыши. Струящийся аромат незримого сада. Певучесть голоса. Слабое мерцание хрустальных граней, которыми было застеклено пространство, Волшебный райский кристалл заслонял старика от излучений ада, сберегал его десятилетиями в кромешной тьме.

— Я знал, что ты придешь. Ты будешь царем. Россию ждут великие испытания,— смута, мор и нашествие. Ты станешь царем в ужасное время, но я передам тебе «Формулу Рая», и она спасет Россию, спасет твое царство. Ты примешь Россию, как неухоженное, незасеянное поле, а оставишь, как райский сад. Смотри и запомни «Формулу Рая».

Старик приподнялся с кровати. Обернулся к стене. Простер руки. Из ладоней брызнули лучи света, озарили стену карцера. На стене от потолка до самой кровати, застеленной грубым дырявым одеялом, тянулись строчки с нескончаемыми значками, уравнения с множеством неизвестных. В этом уравнении были обычные, квадратные и узорные скобки. Были интегралы и дифференциалы. Многоэтажные дроби и многостепенные корни. Были скопления знаков, возведенных в сложные степени. Иногда математические символы переходили в витиеватые знаки, напоминающие наскальные руны, орнамент ацтеков, китайские иероглифы. Иные изображали животных, как на золотых украшениях скифов. Другие были подобны цветам и ягодам, оплетавшим древнерусские буквицы. И снова тянулись математические цепочки, громоздились дроби, пульсировали дифференциалы и интегралы. Это была гигантская формула, описывающая мир в момент творения, когда еще в мироздание не проникла порча первородного греха.

Алексей изумленно взирал, не запоминая, а фотографируя нескончаемую формулу зрачками, пряча ее на дне глазных яблок. Она была нарисована на стене кусочками мела, которые приносили узнику мыши.

— Так, значит, я не ошибся? Вы — действительно Юрий Гагарин? Вы побывали в раю и добыли для людей «Формулу Рая»? — воскликнул Алексей, испытывая неземное блаженство. Он протягивал руки к старику, боясь коснуться его жалкого тела, полуистлевшего бушлата с нагрудными цифрами. — Мне выпало огромное счастье.

Он видел, как черные стены расступаются множеством прозрачных плоскостей, раскрываются сияющими гранями. Кристалл, составленный из бесконечных миров, трепетал лучистыми вспышками. В нем загорались дивные радуги, озарялись прозрачные спектры. Крохотный луч, залетая в кристалл, начинал отражаться в зеркалах, превращался в лучезарный пучок, расширял пространство и огненной кометой уносился в беспредельность. Адский кристалл колонии рассекался лучистым кристаллом рая. Там, где раньше была черная безжизненная земля и отточенное, как смерть железо, там качались цветущие травы, текли прозрачные лучи. Поднимаясь до неба, росла береза дивной белизны с душистыми клейкими листьями, и все, кто недавно носил черные изжеванные бушлаты, теперь облеклись в белые одежды, приближались к березе, целовали ее душистые листья.

Старик обернулся к нему. Но не было старика, а стоял перед ним улыбающийся белозубый красавец, смотрел с любовью голубыми глазами, и на его плечах солнечно сияли золотые погоны.

В дверь карцера загрохотали.

— Ты запомнил «Формулу Рая»? — они опять были в черном карцере, и на кровати сидел согбенный старик.

— Запомнил. Почти запомнил. Завтра снова приду. Вас освободят. Я позвоню в Москву. Когда я стану царем, вы будете моим главным советником. Мы поедем к церкви Покрова на Нерли и там построим райский кристалл, который распространится на всю Россию.

Скрипучая дверь карцера растворилась, и Маркиросов, держа в руках резиновую дубинку, почти закричал на Алексея:

— Я говорю вам, что здесь оставаться опасно! Колония на грани бунта! — Он вывел Алексея из карцера, замкнув все щеколды, замки и засовы. — Я отвечаю за вашу безопасность.

Они покинули колонию, и молчаливый полковник доставил Алексея в гостиницу.

Оставшись один, Алексей принялся звонить Директору ФСБ Лобастову. Но номер был заблокирован. Он каждые пятнадцать минут набирал злополучный номер, но все безуспешно.

Позвонил Марине:

— Ты не представляешь, что я узнал. Действительно здесь, под Нижним Тагилом, содержится Юрий Гагарин. В карцере, в страшных условиях. На стене мелом, который ему приносят мыши, он вывел «Формулу Рая». Я не мог ее всю запомнить, нагромождение знаков, иероглифы, руны. Завтра утром приду с фотоаппаратом и сфотографирую. Хочу дозвониться до Лобастова, но как нарочно телефон отключен. Что мне делать?

— Милый, ты уверен, что это не обман? Ты говорил, что тебя постоянно обманывают.

— Не обман. Я видел эффект кристалла. Он волшебный, магический, из бесчисленных граней и радуг. Мы поедем с тобой во Владимир к церкви Покрова на Нерли и построим кристалл. Когда я стану царем, мы изучим «Формулу Рая» и сделаем Россию счастливой.

— Как ты себя чувствуешь, милый? Ты здоров? У тебя все хорошо?

— Как жаль, что тебя нет рядом. Сейчас прощаюсь. Надо звонить Лобастову. Люблю тебя.

Остаток дня прошел в безуспешных звонках. Измученный, изведенный всем пережитым, он лег и заснул. Казалось, спал минуту. Проснулся от стука дверь. Полковник, взволнованный, с белым, без кровинки, лицом, стоял на пороге:

— Нам с вами повезло, Алексей Федорович. В колонии бунт. Захвачены заложники. Есть убитые и раненые. Вызван ОМОН. Идет усмирение.

— Сейчас же едем в колонию!

Они подкатили к колонии, проникли сквозь оцепление. Перед стеной стояли солдаты в бронежилетах и касках. Стена возвышалась, слепая, черная, и над ней колебалось багровое зарево. Вышки казались хрупкими, без караульных, окруженные малиновым небом. За стеной слышался треск очередей. Раздался глухой взрыв, и взметнулся рыжий, клубящийся дым. Железные ворота в стене были открыты, и туда осторожно, приседая на толстых колесах, вполз бэтээр, и за ним, прикрываясь броней, проследовала цепь ОМОНа, — в камуфляже, разбухшие от бронежилетов, в черных беретах, с автоматами, на кривых пружинящих ногах.

— Нам нужно туда. Там делают черное дело, — обратился Алексей к полковнику.

— Невозможно. Опасно для жизни. Там убивают.

По пустырю металась стая коренастых охранников в касках, С малыми рациями. Мимо пробегал Маркиросов, и Алексей окрикнул его:

— Что там такое? Почему убивают?

— Ах, это вы? — с радостной злостью отозвался капитан. — Это «Формула Рая». Одни ее пишут мелом, а другие стирают кровью. — Он побежал, невысокий, упругий, похожий на рассерженного примата.

Раздался еще один взрыв. Какие-то крики. Зарево за черной стеной разгоралось. Алексей подумал — так выглядели старинные, взятые штурмом города, где горели терема, волокли на арканах пленных, насиловали на обочинах женщин.