Извинившись, Кассия ушла в спальню. Ей потребовалось некоторое время, чтобы отделаться от Итты. Потом она искупалась в горячей ароматной воде, заставляя себя окончательно сдаться, принять свое поражение, чему так долго сопротивлялась. Гордость и правда теперь должны были уступить место пустоте и печали. Она вспомнила обо всех своих потугах, о попытках научиться владеть луком и засмеялась вслух над собственной глупостью. Возможно, Грэлэм будет восхищаться ею, но никогда не будет ей верить. Она знала, что помочь ей могла бы только ложь. И ложь могла изменить его отношение к ней.

Когда много позже Грэлэм вошел в спальню, она лежала в супружеской постели, опираясь на подушки спиной.

— Я ожидал, что ты уже спишь, — сказал он, раздеваясь. Она разгладила дрожащими руками одеяло и сказала:

— Нет, я соскучилась по тебе. — Голос ее был тихим и робким.

Его охватила жаркая страсть. Она заметила, как в темных глазах мужа зажглись искры, он не сразу успел изменить выражение лица и принять равнодушную мину.

— Почему? — спросил он тупо. Теперь он стоял возле постели, обнаженный, глаза его были устремлены на нее.

— Я не хочу ссориться с тобой, Грэлэм, — прошептала Кассия, стараясь не выдать взглядом своего томления и голода по нему.

Но ей это не удалось, он, как всегда, все заметил.

— Ты знаешь, чего я требую от тебя, — сказал Грэлэм и скользнул в постель рядом с ней.

— Да, знаю.

«Не плачь ты, маленькая идиотка!» — уговаривала себя Кассия.

— Ты сказал, что простишь меня.

— Я прощу тебя, — ответил он, и голос его показался ей решительным и холодным.

— В таком случае все было, как ты и думал.

Он ощутил, как его охватило обжигающее, как огонь, презрение к себе, а также разочарование. Он хотел, чтобы она признала свою вину, хотел, чтобы она сказала, что наняла Дайнуолда де Фортенберри и отдала ему ожерелье, но то, что она призналась в этом, сделало его почти больным. Он приподнялся на локте рядом с ней и заглянул в ее бледное лицо. И увидел, что в глазах ее стоят слезы.

— Я сказал, что прощу тебя, если ты скажешь правду. Но почему ты плачешь?

«Я так одинока. Я не в силах выносить свое одиночество! Я с радостью приму от тебя столько, сколько ты согласен мне уделить».

Она не могла придумать ничего, что бы сказать ему. С тихим беспомощным плачем Кассия бросилась и прижалась к нему, обхватила его обеими руками, зарываясь лицом в его грудь.

— Пожалуйста, — шептала она. — Не надо, сердиться. Я не смогу больше вынести твоего гнева.

— Я не чувствую гнева, Кассия. Я доставлю тебе твое женское наслаждение, и мы не будем больше говорить о прошлом.

Он уложил ее на спину и отбросил покрывало с ее тела. Сердце ее билось так громко, что, как она думала, он сам должен был слышать его биение. Она видела, как его взгляд блуждает по ее телу, и это возбуждало и тревожило ее.

— Кажется, твои груди стали полнее, — сказал он, проведя кончиком пальца вокруг ее розового соска. Она затаила дыхание.

— Ты больше не находишь меня… слишком тощей?

«О нет, — подумал рыцарь, подавляя гневный смешок. — Я нахожу в тебе все, чего только можно желать».

— Ты прекрасна.

Он нежно поцеловал ее. Рука его скользнула под одеяло, прикрывавшее нижнюю часть ее тела, и он принялся поглаживать и массировать ее живот.

— Мне приятно чувствовать тебя.

— Пожалуйста, Грэлэм, — задыхаясь, просила Кассия, подаваясь вперед по мере того, как его пальцы спускались все ниже.

Пальцы его касались ее нежной, влажно разбухшей плоти.

— Ты такая восхитительная, — сказал он, касаясь поцелуем ее рта, — и ты готова принять меня.

Она чувствовала, что пальцы его продолжают ласкать ее, и тянулась к нему, трепеща от желания.

— Пожалуйста, люби меня. Я не могу больше этого выносить.

К ее удивлению, Грэлэм перекатился на спину, не выпуская ее из объятий.

— Хочу, чтобы ты была сверху, — сказал он и тихонько рассмеялся, видя ее обескураженное лицо.

Она почувствовала его плоть глубоко в своем теле, ощутила, как его руки сжимают ее талию, то поднимая, то опуская.

— Можешь двигаться, как хочешь, — учил он ее. Кассия не представляла, что может испытать новые ощущения и что тело ее на них способно. Когда его пальцы глубоко проникли в нее, она громко вскрикнула, потеряв всякое представление о реальности, голова ее была откинута назад, спина выгнута.

Она едва слышала, что муж окликает ее по имени; тело ее извивалось в судорогах страсти и наслаждения, похожего на боль. Он был глубоко в ее теле, когда она почувствовала, как его семя изверглось в нее, заполнив ее всю. Она упала вперед, поникла, опустошенная, полная сожаления и отчаяния, ощущая только последствия полной отдачи, полной капитуляции.

Грэлэм прижал ее к себе и нежно погладил ее ноги. Она уснула, лежа поверх него, рука ее покоилась на его шее, в ямке под подбородком. Он приглаживал ее разметавшиеся волосы и, отгородившись от мучительных размышлений, пытался запретить себе думать.

«Значит, и этого недостаточно», — думала Кассия, чувствуя, что Грэлэм снова с удовольствием наблюдает за ней. Он ненавидит меня, но он человек чести и не позволяет себе поддаться этому чувству. Из ее горла рвался судорожный плач, но Кассия изо всех сил старалась сдержаться. Она сама загнала себя в угол, и теперь ей приходилось жить с этим.

Ночью Кассия даже могла заставить себя поверить, что муж ее любит, так нежно он овладевал ею. Но она была столь восприимчива к его настроениям, что, как только глаза его мрачнели, тело ее отзывалось мгновенно. Он тоже знал это. Кассия гадала, ненавидит ли он ее и за это тоже.

«Пора сделать над собой усилие», — решила леди Кассия, продолжая погонять Ромашку. Она пустила кобылу в галоп, натянула тетиву и выпустила стрелу в цель. Стрела угодила в самый центр круга, и Кассия повернулась в седле, услышав радостный крик Эвиана.

Они были на морском берегу в доброй миле от Вулфтона. Кассия не хотела рисковать, не хотела, чтобы Грэлэм случайно увидел ее за этим занятием. Ей хотелось сделать ему сюрприз. Должно быть, ему понравится ее отвага. Должно быть, ему будет приятно. Только это одно и заставляло ее продолжать тренироваться в стрельбе из лука.

Но Грэлэм, конечно, заметил ее отсутствие, и она тотчас же уловила в его глазах гнев и недоверие.

— Ты опять думала, как лучше разбить сад и сколько еще деревьев посадить? — спросил он ее, пока она спрыгивала с Ромашки.

Кассия вздернула подбородок.

— Нет, милорд, — ответила она ясным и звонким голосом, — я хочу сделать вам сюрприз и готовлюсь к этому!

Он прищурил глаза и недоверчиво смотрел на нее.