более доступна каждому, нежели поэзия звуков, или лучше сказать, поэзия поэзии» (Гоголь H. О малороссийских песнях // Полн. собр. соч. М.: АН СССР, 1952. Т. 8. С. 95; мы цитируем по Туфанову). Отметим еще, что писатель будет иногда использовать форму частушки в своих заумных сочинениях. Это относится, в частности, к его стихотворению «Улыбкам всех Елен», подзаголовок которого — «Частушки»:

Lil'bi l'umischovej

olazuren plamenej

solnoglasonki l'lit'but

plameneja l'ul'nemu...

(Туфанов А. Улыбкам всех Елен // К зауми. С. 32). Эта частушка переиздана с коротким комментарием: Il verri. 1983. № 31—32. P. 125—126.

147

Если в «К зауми» мы имеем чисто фонетические опыты, начиная с созвучности фонем, «Ушкуйники» представляют тип зауми, ориентированной на древнеславянские корни слов. По этому поводу см.: Никольская Т.Л. Новатор-архаист. С. 105—115.

148

Туфанов А. Ритмика и метрика частушек при напевном строе. С. 77.

149

Там же. С. 78. Туфанов приводит слова А. Веселовского: «<...> Язык народной поэзии наполнился иероглифами, понятными не столько образно, сколько музыкально, не столько представляющими, сколько настаивающими» (Веселовский А. Психологический параллелизм и его формы в отражениях поэтического стиха (1898) // Собр. соч. СПб., 1913. Т. 1. С. 168). Но так же, как и в случае с Гоголем (см. примеч. 144 и 149 к этой главе), Туфанов цитирует по статье О. Брика «Звуковые повторы» (Сборники по теории стихотворного языка. Пг., 1917. Вып. 2. С. 24; переизд.: Поэтика. С. 58).

150

См.: Тынянов Ю. Ода как ораторский жанр (1922) // Архаисты и новаторы. Л., 1929; переизд.: München: Wilhelm Fink Verlag, 1967.

151

Туфанов намекает на работу: Sievers E. Rytmisch-Melodische Studien. Heidelberg, 1912, о которой говорит В. Шкловский в своей статье «О ритмико-мелодических опытах проф. Сиверса» (Сборники по теории стихотворного языка. Вып. 2. С. 87—94) (см. примеч. 144 и 147 к этой главе). В этой статье формалист говорит о необходимости замены «зрительной» филологии «филологией слуха и речи». По поводу дискуссии формалистов о школе Е. Сиверса см. также: Эйхенбаум Б. Мелодика русского лирического стиха. Пб.: Опояз, 1922. С. 12—13; об этой книге см.: Жирмунский В. Мелодика стиха // Мысль. 1922. № 5. С. 109—139; переизд.: Вопросы теории литературы. Л., 1928. С. 89—153 (переизд.: The Hague, 1962).

152

Туфанов А. Ритмика и метрика частушек при напевном строе. С. 78.

153

См. примеч. 144 к этой главе.

154

Туфанов А. Ритмика и метрика частушек при напевном строе. С. 80.

155

Там же. С. 80—81. Идеи В. Вундта были очень популярны (см.: Вундт В. Очерки психологии. М., 1912; в этой книге о «звуковых жестах» см.: с. 260—264). См. также главу «Язык жестов и язык звуков» в кн.: Основания физиологической психологии. М., 1880. С. 984—993 и кн.: Душа человека и животных: В 2-х т. СПб., 1865—1866, в которой он пишет: «Язык есть всякое выражение чувств, представлений, понятий посредством движений» (т. 2. С. 484). Туфанов говорит о В. Вундте и о Ohrenphilologie в «Проблеме стихотворного языка» (с. 18—20). Следует отметить, что Туфанов питал интерес к психологии и физиологии, он наблюдается также и у Матюшина в его теориях «затылочного восприятия» мира — см. часть главы 2, посвященную художнику (по этому поводу см. то, что было сказано о детской поэзии Хармса в данной главе, а также примеч. 162 и 163).

156

Нам удалось найти только два отклика на эту книгу, и оба негативны: Жуков Р. О поэзии 1923 года // Зори. 1924. № 2. С. 11; Несмелое // Книгоноша. 1924. № 11. С. 9.

157

Туфанов А. Освобождение жизни и искусства от литературы // Красный студент. 1923. № 7/8. С. 7—13 (переизд.: Туфанов А. Ушкуйники. 1991). Вторая часть этой статьи отталкивается от тезисов Д. Овсянико-Куликовского в «Теории поэзии и прозы» (М., 1914). Мы еще вернемся к этой статье в последней части настоящей главы. Уточним, что Туфанов здесь подразумевает под термином «литература» понятия, свойственные реализму, такие как объяснительный или даже повествовательный характер, дидактизм и пр. В этом плане «литература» противопоставляется «искусству». Заумь же приравнивается к литературе, освобожденной от «литературы»; см. об этом примеч. 68 к главе 4.

158

Туфанов А. Освобождение жизни и искусства от литературы. Часть 2.

159

«<...> установления телеологизма того или иного материала художественного творчества, вступить на который делал попытки Велимир Хлебников» (там же).

160

Туфанов А. К зауми. С. 9.

161

В «Зауми», например, он возникает как Велимир II «в текучем Государстве Времени» (там же. С. 11). В этом предисловии поэт-футурист фигурирует наряду с Крученых и Е. Гуро среди тех, кого Туфанов считал своими предшественниками. Следует упомянуть и о небольшом некрологе, написанном Туфановым, в котором он пишет, что смерть Хлебникова явилась «жестокой потерей для нашего литературного футуризма»; см.: Туфанов А. Памяти Велимира Хлебникова // Новости. Пг., 1922. № 8. 17 июня. В следующем номере этого еженедельника (с. 3) говорится о том, что Туфанов намеревается создать кружок памяти великого поэта.

162

Туфанов А. К зауми. С. 8.

163

Там же. С. 9.

164

Туфанов не раз обращается к В. Вундту: «И надо полагать поэтому, что фонема на первичной стадии развития языка была именно "уподобительным жестом" (Вундт) разного рода деятельности, разного рода движений, и вместе с тем вызывала и сама те же ощущения, имея как бы функцию: вызывать ощущения движений, но только слово, как представление отношений между вещами, вытеснило ее. Теперь же наступает эпоха воскрешения этих функций и устранения слова как материала языка» (Туфанов А. Освобождение жизни и искусства от литературы. С. 161). Относительно В. Вундта см. примеч. 153 к этой главе.

165

По поводу «звуковых жестов» см. широко известную в свое время