— Ты видел, кто и как приволок сюда этот дом? — задала я мужу интересующий меня вопрос, невежливо перебив на полуслове. Сколько можно ждать, пока он выговорится?

— Нет, Джо, не видел. Мне сообщил Джин, что подрядчики работу закончили и хотят получить с меня расписку, — сказал он, улыбаясь.

— А эта чертова машина случайно не сообщила, почему поменялся подрядчик?

— Сообщила, милая. — Из слов Арса я не поняла, кто милая — машина или все-таки я. Но это не так уж и важно.

— И чего Джин поведал? — От ответа зависело многое, а точнее вся моя дальнейшая работа.

— Он доложил, что строительная компания, под патронажем какой-то Суланны, перекупила заказ за очень большие деньги и что дом напичкан микрофонами и видеокамерами. — От этих слов у меня гора свалилась с плеч, но Джина я все равно решила протестировать вручную, потом, когда засяду за пульт капитально.

— Это хорошо, — пробормотала я тихо, но Арс услышал, тонкий у него все же слух, хоть и не драконий.

— Что хорошо? — удивился он. — То, что дом нашпигован всякой всячиной?

— Нет, — рассмеялась я, — хорошо то, что Джин не пытается обмануть, а эту всячину я ликвидировала по прибытии. Не люблю, когда за мной, то есть за нами, подглядывают.

— Ага, я помню, какого ты нагоняя дала Дину, когда он еще только учился за людьми наблюдать, — усмехнулся Арс, вспомнив нашего сына и произошедший когда-то между нами маленький казус.

— Ха! Было дело, только я думала, что ты не знаешь.

— Я что, глухой и слепой?

— Конечно нет, любовь моя. Но нам пора опробовать спальное место, завтра у всех тяжелый день, да и этот выдался не из легких...

— У тебя что, мания насчет чердаков? — поинтересовался Арс, ведя меня именно туда, так как там я расположила спальню.

— Ага, мания, — подтвердила я, радостно, — и виновник этому ты.

— Ну уж, сразу и я! — в шутку возмутился мой муж.

— Даже не пробуй отпираться, — пригрозила я, поднимаясь по крутой лестнице.

— Кстати, я имел наглость от твоего имени заказать кое-какую одежду, — сообщил Арс.

— Вот и хорошо, посмотрим ее завтра, точнее сегодня утром.

Наконец-то я добралась до мягкой кровати и забралась под одеяло...

4

Утро! Шар белого, как горный снег, солнца весело осветил чердак через круглое оконце. Мое тело все ныло и стонало от вчерашних упражнений по поднятию тяжестей, но и еще раз но! Надо вставать и заниматься насущными проблемами пока они как снежный ком не навалились на меня все сразу!

Арса рядом уже не было, я расслышала, как он гремит посудой на кухне, осваивается и наверняка готовит что-нибудь вкусненькое. Может, прислугу завести? Ну уж нет! Она мне в том зеленом мире осточертела до желудочных колик, всюду под ногами путается и высматривает, подслушивает, брр. Увольте, я сама все сделаю.

Выбравшись из-под одеяла, я сбежала вниз и крикнула Арсу:

— Доброе утро! Я смотаюсь на озеро, ополоснусь.

— Давай, — разрешил он милостиво, — только недолго, завтрак почти готов.

И я выскочила на утренний свежий воздух.

Опасаться мне здесь некого, уже привычно приняла образ серебряного дракончика и взмыла ввысь.

Как это здорово — летать! Я не имею в виду перемещаться по воздуху с использованием каких-либо средств, а именно летать, свободно парить над бренной землей, овеваемая холодными струями воздуха, ловить крыльями потоки ветра!

Над водой я сложила крылья и с двадцатиметровой высоты грохнулась в озеро, подняв тучи брызг. Как ни странно, Ихтиолка поблизости не наблюдалось, где это он прохлаждается?

Нанырявшись досыта и наплававшись до одури в ледяной воде, не успевшей еще нагреться от весеннего солнышка, я выбралась на берег и пешим ходом, по пути приняв человеческий вид, легкой трусцой поспешила домой.

— Ты одеваться думаешь? — встретил меня Арс у порога.

— Позже, может быть, — лукаво ответила я и поинтересовалась: — А что, смущаю?

— Не так, чтобы очень, выглядишь ты чертовски привлекательно, особенно в сыром виде, но мне за тебя холодно, аж дрожь пробивает. — Он передернул плечами, как от озноба.

— Уговорил, позавтракаю и оденусь, — милостиво заявила я, — но не раньше, чем высохну.

— И на том спасибо. — Муж отвесил мне идеально церемонный поклон, как когда-то учили нас при дворе императора Эола, и легко подхватил меня на руки. — Вот ты и попалась, радость моя, теперь не вырвешься.

— А я и не собираюсь, зачем? Мне и тут хорошо.

Он отнес меня на кухню, усадил себе на колени, и так мы завтракали, вместе, из одной тарелки, будто их и нет больше.

— Теперь пошли одеваться, — закончив трапезу и сложив грязную посуду в моющую машину на дезинфекцию, произнес Арс голосом, не терпящим возражений.

— А ты быстро освоился с бытовой техникой, — попыталась я уклониться.

— Джо, ты мне зубы не заговаривай, пошли в твою пещерку, — пресек он мои жалкие потуги остаться в естественном виде.

— Ладно уж, неси меня к своей одежде, — сдалась я.

— Вообще-то она твоя, — поправил меня Арс.

— А мне оно надо? Что, если срочно придется перевоплощаться? От тряпок одни лоскутки останутся.

— Не беда, еще нашьют.

На это возразить было нечего. Арс внес меня в пещеру и поставил перед кучей одежды, лежащей на моей бывшей постели из металлов. Я думала недолго, что надеть, почему-то совершенно не к месту вспомнилась Махара.

— Черное тебе к лицу, — заметил Арс, когда я облачилась.

— Мне все к лицу, — промямлила я, приноравливаясь к новой одежке.

— Вам сообщение, хозяйка, — произнес ласковым голосом Джин.

— Давай послушаем, — разрешила я машине нас просветить.

На стене вспыхнуло изображение моего черного брата Иоанна и прорычало:

— Ты знаешь где... — И экран погас.

— Лаконично, — заметила я, — ничего лишнего.

— Да уж, — кивнул Арс и спросил: — Мне с тобой пойти?

— Наверное, — пожала я плечами, — если хочешь.

— Тогда идем.

Сообщение герцога ничего не говорило постороннему наблюдателю, но на всем белом свете есть только одно место, куда не сунутся ничьи любопытные уши и глаза. Вот туда-то мы и пришли...

Скелет деда белел костями на берегу озера, занимая огромную часть побережья. Черные драконы, в отличие от других своих собратьев, растут всегда, до самой смерти. Этот недостаток черных драконов приводит к тому, что сначала они перестают летать, слишком большая масса тела не позволяет подняться в воздух, а потом со временем они даже ползать перестают, не могут. Дед там и умер, где лежал недвижимо несколько, точнее пять сотен, лет.